– Это лучше всякого порно. – шире приоткрыла дверь Лэйла, уже забыв, что не хотела идти сюда.

Я стал ускорятся, когда почувствовал что Катя готова. Я очень рисковал взлететь первым, но, если не поддам, Катя так и не испытает кульминацию по-настоящему. То, что она испытала от тактильных ласк её бугорка, это не в счет. Так что, позу я выбирал хоть и сложную, но подходящую. Она позволила мне долго быть в строю и сильно не мучить её в первый раз.

По глазам вижу, она в полушаге от блаженства. Женщины одновременно и прокляты и благословлены. С одной стороны, им сложнее получить удовольствие от любви, с другой стороны, оно длиться дольше, ярче и сразу можно по новой. Вот только партнёр может быстро закончить и заново, «извини, надо покурить». Не многие задумываются, что надо уметь продлевать. Да и вообще, у большинства мужчин в этот момент включаются инстинкты, а не мозг. А ведь можно играть с ритмом, думать об отстранённых вещах в этот момент, например, о том, как два потных мужлана на ринге боксируют. А еще лучше, о футболе. Главное, чтоб не женский теннис с их страстным криком «ааах». Я вот в этот момент думал о котировках на рынке и ставках на скачках. А еще позы, пережатие определенных мышц, тоже наука своя тут есть.

Черт, отвлекся. Начал спускать. Но… и она тоже. По счастью получилось одновременно. Я помог ей расплавить ноги, и она еще некоторое время вздрагивала с счастливым выражением лица. Вот только… Я все свое внимание отвлек на неё… Дверь…

– Эй, а ну вошли живо! – выкрикнул я в гневе.

Катя аж моментально ожила и закуталась в шелковое покрывало со следами её крови. А в дверь просунулась две головы.

– Живо зашли и закрыли дверь.

– Это была её идея, меня заставили присоединится. – тут же сдала Лэйла Олесю, войдя первой.

– Эй! Разве тебе не было интересно? – возмутилась Олеся.

– Вы две дуры! С какого момента вы дверь держали открытой?

– Да минуты три. – пожала плечами Олеся.

– Ой бля. – шлёпнул я себя по лбу. – Вы понимаете, что нас сейчас половина поместья слышала? Пусть слуг тут и не много, и живут они на первом этаже…

– Ой… - опустила голову Олеся.

Я постучал на кровать:

– Присаживайтесь.

– И что же теперь будет? – ужаснулась Лэйла.

– Не хотел я так быстро, чтобы все домашние узнали. НО! Вы же могли постучаться?

– А ты бы пустил нас посмотреть? – спросила Олеся.

– Кать, как думаешь? – спросил я мнение сестры.

– Если думать тогда, я бы была против. Но, думая сейчас, почему бы и нет? Действительно? А зачем нам друг от друга прятаться да ныкаться? Мы ж не дети, которые сигареты покуривают. Кто за то, чтобы не стесняться друг друга? – подняла руку Катя.

Две другие переглянулись, пожали плечами, и тоже подняли руки. Катя с победой смотрит на меня. Вот же королева гарема.

– Ненавижу демократию. – поднял я руку. – За. Вето. Не колышет. Диктаторским, единоличным решением главы рода объявляю, что отныне заниматься любовью можно на глазах друг друга, ибо мы нам друг перед другом стесняться, действительно, нечего.

Трое девочек на мои слова засмеялись.

– Сразу скажу, еще на одну сил мне не хватит, завтра утром мне нужно иметь достаточно сил, чтобы прикрыть Катю на встрече с этой навозной кучей. Кстати, а почему ты не можешь присоединиться, Лэйла?

– Должна навестить один теневой бизнес, который зарегистрирован в Рейхе, но по факту здесь функционирует. И нет, его я не перевела под нашу крышу. Он… там сложности с тем, что он не очень престижный… и то, что доходы там в Рейхсмарках, а не Имперских Рублях.

– Ты про машины? – уточнил я.

– Машины, другой неучтённый бизнес. Кстати, машины я все продала, завтра последнюю заберут. Но машины, это способ вывести Рейхсмарки в виде товара. Моя маленькая банда содержит порностудию.

– Чё? – удивился я от новости.

– Зарабатываю как могу. Это еще один бизнес, который я отжала у бывшего жениха. Придурок делал второсортные видосики и записывал их на болванки, толкая по прилавкам. Я же додумалась снимать их системно и продавать через немецкий сегмент Путеводной Нити. По сути, там мое присутствие не нужно. Но я предпочту, чтобы записи на немецкий сайт попадали годные, без ляпов, и самые интересные сцены. Так что после съемок мы утверждаем видеоряд.

– И сколько ты зарабатываешь? – спросил я.

– Ээээ… в марках. Не в рублях. Я пока не могу их толком обналичить. За всё время, я вывела из Рейха чуть больше ста тысяч рублей. Почти всё остается на счетах германских банков.

– А гонорары?

– Из своих денег…

– И сколько у тебя, если в рубли перевести, там денег скопилось?

– Три ляма.

– А расходы?

– Ну, триста тысяч, до копейки не помню.

– Мама дорогая! Десятикратный доход! – присвистнула Олеся.

– Это была лотерея, станем мы популярными или нет. Встанет или не встанет. – улыбнулась.

– А чего у нас не зарегистрировала?

– Церковь. – вздохнула Лэйла. – Грех Онана и всякое такое. Производить запрещено. А вот смотреть не запрещено. Парадокс, да?

– А на кого ты зарегистрировала? – уточнил я.

– На мертвую душу из Рейха. О ней никто не знает. Хостинг хорошо работает, счет, на который падают марки, знаю только я.

– Хм… После Сиама подумаем о том, как нам легализовать эти деньги на тебя и превратить в Имперские Рубли. – почесал я затылок.