Что из всего этого следует? Да всё предельно ясно — контора наёмников, взявшая на меня заказ, была мною уничтожена. Не лично, но с поддержкой родственников. Чем отличается шалман плантаторов, спонсировавших мой захват? Правильно — ничем. Пусть масштаб бедствия побольше, так и я нынче не робкий виконт, имеющий всего десяток бойцов в своём подчинении.

Барон, потихоньку изучающий меня в нашем невольном совместном путешествии, что-то такое заметил по выражению моего лица. Впрочем, с его стороны вояж в моей компании невольным не считается — он очень сильно возжелал вступить на палубу моего корабля, так сильно, что ему было неважно, в какую сторону плыть. Лишь бы с островка того свалить.

— Ваше сиятельство, я правильно понимаю вас?

— В смысле?

— Прищуренные глаза и очертившиеся скулы в тот момент, когда мы заговорили про плантаторов, это явные признаки того, что вы им не спустите своё унижение.

— За своё унижение я рассчитался сполна. Мне неприятно, что одну планету со мной топчут люди, ради наживы, готовые на всё. Хочется отряхнуть мир от этих мерзких существ.

— Юношеский максимализм или цель на будущее? Имейте в виду, такими действиями вы создадите массу неудобств не только тем, кто использует принудительный труд на плантациях, но и покупателям тропических товаров. Сахар пользуется спросом.

— Сахар я и сам кушаю. Заставив изменить подход к его выращиванию, я всего лишь снижу уровень прибыльности данного бизнеса. Торговцы люди без чести и совести, их нужно держать в узде, иначе они захватят этот мир с сделают его невыносимым для жизни. Поверьте мне, я знаю, что говорю.

— Сталкивались с вероломством торгашей?

— Воевал с гильдией торговцев у себя на Родине. Они хотели диктовать нам, Пристам, свою волю.

— И что вы сделали?

— Ударил по самому больному, дорогой мой барон, заставив платить виру. Эти люди предпочтут, чтоб им отрезали руку или даже голову нежели их мошну. Если нам дороже жизни честь, то им — доходы. План такой — раз вы утверждаете, что здесь возделываются плантации тростника, значит есть связь с миром. Находим порт, причал или что у них создано для приёма кораблей, выясняем ситуацию с наймом матросов, а потом я еду к плантатору для проведения переговоров о закупке сахарного тростника.

— А если у них есть готовая партия на продажу?

— Куплю пробную партию товара. Заодно разведаю, в каких условиях живут работники и кто они. Вдруг здесь местные трудятся?

— Местные?! Вот уж нет! Все эти острова населены племенами людоедов.

— Настоящих?

— Самых настоящих. Говорят, они вытеснили и сожрали всех мирных, так что теперь едят друг друга. Этих на плантацию не поставишь. Их только выжигать и истреблять.

Да уж, вот и думай после этого, кто аморален: белые люди, насаждающие свои порядки или местные, живущие по заветам предков в полном единении с природой, с моралью диких зверей и таким же рационом. Честное слово — таких аборигенов защищать я бы не стал. Мир станет лучше, если определенная часть туземной самобытной культуры сгинет без следа. Вон на острове Пасхи цивилизация самовыпилилась — и ничего, человечество этого даже не заметило. А когда наткнулось на остатки, только недоуменно пожало плечами.

В капитанской каюте нашелся и сундучок с судовой кассой, и тайник с заначкой — было на что развернуться в плане бизнеса, хоть и не сильно широко. В трюме, как я и говорил лежал шанцевый инструмент и скобяные изделия. Кому-то дешевые железяки, а по меркам этого времени — высокотехнологический товар, который полезен при освоении новых территорий. Тем более, как сказал барон, на многочисленных островах кроме благоприятного климата никаких других полезных ископаемых не водится. И захочешь, а металлургический промышленность не создашь. Так что сюда железки — обратно экзотические фрукты и сахар. Не тростник же везти — это ненамного умнее, чем перевозить через море сено.

А еще барон посоветовал слегка изменить внешний вид каравеллы. Мало сменить название, опытный глаз увидит, что кораблик раньше принадлежал другим людям, начнет задавать вопросы, возможно с пристрастием. То есть никто не скажет, что граф не был в своём праве, захватывая «Черного угря», но осадочек останется. Кто-то решит, что прошлый хозяин был привычнее, кому-то покажется обидным, что он уже никогда не погасит свой кредит. А то и на подельников-друзей можно нарваться. И хорошо, если у них не будет команды головорезов…

— Да понял я, понял! Пеле, ну что вы так долго объясняете, я большой и понимаю, где заканчивается рыцарская честь и начинается военная хитрость.

— Да? А я решил, что вы грудью на копья во славу э-э-э… славных традиций и рыцарских правил.

— Если все рыцари будут такие тупые, то их век скоро закончится. Нет, я своих оруженосцев учу тому, что голову мы прикрываем шлемом не для красоты и понта, а чтоб она могла думать. А лезть в логово медведя один на один с голыми руками — не справедливый поединок, а дурь и тупость.

— У вас есть оруженосцы? Как вы столько успеваете?

— Было два, сейчас один остался. Первому дал баронство, вывел в люди, так сказать. А второй, я надеюсь, выжил в том абордаже и дожидается своего рыцаря в замке Долинол. Но мы сейчас не об этом. Что конкретно вы предлагаете испортить, чтоб мой «Угнетатель» не походил на прежний корабль?

Всё оказалось не так печально, как я себе напридумывал. Не требовалось ни укорачивать бушприт, ни прорезать дополнительные окошки в бортах. Имеющимися досками требовалось нарастить надстройку на носу, то есть на баке. Вроде как защиту для лучников. Кормовую надстройку требовалось тоже немножко усилить, в том числе закрыть имеющееся там окно. Или это иллюминатор? Нет, иллюминаторы круглые, а у меня в каюте квадратное классическое окно. А еще все дополнительные городушки надо просмолить, чтоб не выглядели новыми. А комовую мачту-недомерок барон посоветовал вообще снять, всё равно у нас нет лишних рук. А что, мачты снимаются? Да уж, без лишней мачты вид корабля впрямь изменится.