Но нихрена не свалили. Они сначала какое-то время обнюхивали своих пропавших ранее малышей и восседающего на Глобусе Чим-Чима. Мелкие зубатки что-то всецело покрякивали, купаясь во внимании взрослых особей, а молодой обезьянолюд что-то задорно повякивал, указывая то на себя, то на сородичей.

Те, в свою очередь, постепенно смелели и подходили ближе к лесным гуарам. Пытались гладить. Чуть погодя, уже скармливали какие-то веточки. А потом…

А сейчас все оставшееся племя обезьянолюдов, весело перекрикиваясь и улюлюкая, чешет спины балдеющим от этого гуарам. При этом, многие разумные волосатики делают это уже верхом на зубатиках. Те с удовольствием катают своих новых друзей.

Похоже, почесывание мохнатыми лапками обезьянолюдов пришлось лесным гуарам по вкусу. Да и язык, походу, общий нашли. Правда, каким образом, я не понимаю. Никто не понимает.

— А нас они к себе не подпускают, — как-то обиженно бормочет Гон-Донн. — А у хоббитов, между прочим, тоже ноги сильно волосатые.

— И раньше, когда к стаду близко приближались, эти зубастые монстры сразу морды поворачивали к нам и мычали угрожающе, — добавляет Писс-Дум.

Впрочем, и сейчас гуары не шибко нас приветствуют. Пытаются примириться с нашим существованием, стараются игнорировать.

С другой стороны, не нападают — уже хорошо.

Это не касается Лиси и почему-то Лехи. И если в Совершенстве они человека вообще не чувствуют, то парень просто берет их непонятно чем. То ли колдунство какое, или специфическая аура, то ли природное обаяние. Хрен поймешь.

А вот обезьянолюды, видимо, сильно отходчивы. По их поведению и не скажешь, что нас винят в истреблении их сородичей. Либо, те почему-то и не винят нас. Бормочут про плохого шамана. Нам улыбаются, пытаются сделать приятное с мощью поглаживания, словно мы тоже гуары. На своем корявом объясняют, что мы теперь все не пища, а друзья.

Кстати, насчет еды…

Смотрю, обезьянолюды уже облизываются, поглядывая на трупы усачей. А те, между прочим, тоже люди.

— Жрать злая еда! Жрать! — восклицает очередной разумный обезьян, подтягивая ополовиненную гуарами часть мертвого тела.

Другие представители волосатого народа тоже готовятся к трапезе.

— Эй! — восклицаю громко я. — Чего тварите?!

Так дело оставлять нельзя. Нехрен людей кушать. Может, нас они друзьями считают, а вот других людей схарчат за милую душу. И не важно, что это будут ни капли не усачи.

После моего высказывания, самый смелый обезьянолюд робко заявляет.

— Великий шаман говорил жрать еда человека.

Потом, чуть подумав, боязливо спрашивает.

— Низя?

А в голосе его проскальзывает надежда, что я разрешу.

Остальные волосатики замолкают и оборачиваются к нам.

— Низя! — тут же отрезаю я.

Молчание продолжается. Только несколько гуаров что-то рыкают, недовольные тем, что их перестали щекотать и поглаживать.

Решаю пояснить всем сразу, раз оказываюсь в центре внимания у такой благодарной публики.

Начинаю с конкретики.

— Шаман ваш был тупица!

Ну, а че? Разве я не прав?

По толпе прокатывается гул.

— Тупица?

— Тупица!

— Шаман тупица?

— Да, шаман тупица!

Видя, что никто оспаривать данное утверждение не спешит, продолжаю.

— Жрать все подряд низя! Вон, — указывают Кешу. Тот бродит среди трупов чуть в стороне. И уже бросаю ему. — Жрать хочешь?

— Жрррать! — сразу приободряется химероид.

После этого обезьянолюды явно начинают относиться к непонятной зверушке с большей симпатией.

Да кто бы сомневался?

Питомец вертит головой в поисках того, что я хочу ему предложить. Но тут кроме трупов, ничего не попадается на его глаза. Потому, он пару раз тюкает клювом, видимо, чисто попробовать, в чьи-то кишки. Затем, недовольно трясет клювом.

Согласен. Та еще гадость должна быть. А у Кеши еще и часть оболочки кишок к клюву приклеилась. Вертит бедняга им, пытается отлепить.

— Посмотрите на него, — говорю обезьянолюдам. — Он тоже жрет все подряд. И смотрите что с ним стало? Тоже такими хотите стать?

Кеша вопросительно и непонимающе всматривается в меня. Мол, ты чего хозяин? А где еда?

Я тихо добавляю.

— А раньше это был…

И уже громко, чтобы мой краборептилоид услышал.

— Великий могучий дракон! — и указываю на него рукой.

Чтобы и тупым было понятно про кого я. Ну и чтобы тупаноид не ступил.

— Кешша дрррако-о-он! — гордо задрав клюв подтверждает Кеша.

Этого я и хотел добиться.

— Тоже так хотите?! — с напускной грозностью обвожу взглядом толпу разумных волосатиков.