Когда они зашли в центральный вход, Люмьер, уже почти выбившийся из сил, пробормотал:

— Здесь правда… уютно.

Перед их взором раскрылся центральный зал храма. Это место, казалось, дышало своей историей. Массивные своды, уходящие ввысь, словно пытались обнять небо. Воздух, наполненный древностью, был плотным, но не давящим, а скорее умиротворяющим. Высокие колонны, украшенные замысловатыми узорами, тянулись вверх, где терялись в мягком золотистом свете магических ламп, будто сами стены отдавали свет. На стенах переливались символы, тихо мерцая, как живое дыхание этого места.

В центре зала возвышался алтарь. Он напоминал древнее дерево: его ветви и корни были изящно переплетены, уходя вглубь мраморного пола. Скрытый внутри мягкий свет излучал ощущение чего-то живого, чего-то, что наблюдало за каждым шагом в этом священном месте.

Люмьер замедлил шаг, его глаза широко раскрылись от удивления.

— Это… невероятно, — прошептал он, словно боясь нарушить тишину. — Здесь всё будто дышит. Колонны, стены, этот алтарь. Каждая линия, каждая деталь…

— Не отставай, — отрезал Эш, не оборачиваясь, его шаги оставались ровными и уверенными.

Люмьер вздрогнул, покраснел и поспешил догнать остальных, стараясь держать Лию как можно аккуратнее.

— Простите, просто… я не мог не заметить. Это ведь настоящий шедевр! — сказал он уже вполголоса, стараясь не привлекать внимания послушницы. — Вот бы мне немного больше времени, чтобы всё запомнить. Нарисовать… хотя бы один эскиз.

Эш мельком взглянул на него и усмехнулся:

— Ты хочешь начать рисовать прямо сейчас?

— Нет-нет! Что вы, я бы никогда! Ну… то есть, не сейчас, конечно. Это было бы крайне непрофессионально. Но если мы тут задержимся…

Послушница, шагавшая впереди, обернулась, её улыбка была лёгкой, но доброжелательной.

— Вы художник?

— Ну… да. Ну, то есть… я пытаюсь, — пробормотал Люмьер, глядя в пол. Его лицо стало красным, а голос звучал неловко. — Я… не уверен, что это можно назвать настоящим искусством. Но иногда я рисую. Для себя.

— Вы удивительно наблюдательны, — отметила девушка, её взгляд стал мягче, но в нём сквозило искреннее любопытство. — Многие не замечают того, что их окружает, даже находясь в таком месте.

Люмьер поднял глаза и немного растерянно улыбнулся:

— Спасибо, это… это приятно слышать.

Эш ничего не сказал, но краем глаза заметил, как Люмьер быстро проникся доверием к девушке. Послушница между тем вновь повернулась вперёд, направляя их в сторону одного из коридоров.

— Лазарет находится в западной части храма, — сказала она, её голос был тихим, но в нём читалась уверенность.

Коридор вывел их в просторное помещение с низкими сводами, мягко освещённое золотистым светом. В воздухе витали ароматы трав и масел, смешанные с легким запахом свежих бинтов. Едва слышный шёпот мантр доносился из соседнего зала, добавляя пространству ещё больше умиротворения.

Стены украшали металлические таблички с выгравированными древними символами, которые излучали слабое, но постоянное свечение. Ритуальные заклинания защиты — это было очевидно даже для тех, кто мало разбирался в магии.

Лазарет был организован чётко и аккуратно. Ряды кроватей, на которых лежали пациенты, располагались вдоль стен. У дальней стены, возле длинного стола, трое лекарей — двое мужчин и женщина — склонились над множеством бутылочек, кристаллов и пучков трав. Они переговаривались тихо, слаженно, почти не замечая новых гостей.

— Положите их сюда, — мягко сказала послушница, указывая на две пустые кровати.

Эш подошёл к одной из кроватей и аккуратно опустил Юфке, его движения были точными, как у человека, привыкшего к тяжёлой работе. Люмьер, напротив, долго возился с Лией, и в какой-то момент чуть не споткнулся о край кровати, но всё же умудрился уложить её, хотя и с явной неловкостью.

— Простите! Простите, — быстро пробормотал он, отступая назад и вытирая лоб рукавом. Его лицо пылало от напряжения.

— Всё в порядке, — успокаивающе сказала послушница, слегка кивнув ему.

Лекари сразу же приступили к осмотру. Один из них, худощавый мужчина с острым взглядом за круглыми очками, подошёл к Лие. Осторожно приподняв её голову, он приложил два пальца к её виску. Кончики пальцев засветились мягким, светло-зелёным свечением, проникающим в её кожу. Он нахмурился, его взгляд стал рассеянным, будто он смотрел не на девушку, а куда-то за её пределы, в невидимые сети её состояния.

Рядом женщина-лекарь уже осматривала Юфке, снимая бинты с предельной осторожностью. Её тонкие пальцы ловко работали, избегая причинить лишнюю боль.