***

Сколько Елизавета себя помнила, она любила читать. Как только мама научила ее буквам, она взахлеб читала все детские книжки. Потом в школе пошли более серьезные произведения. А затем институт, где уже были философские произведения и совсем немного любовные романы, над которыми она в тайне от мамы вздыхала, мечтая найти своего «принца». А потом работа в издательстве. Сколько прошло всякого написанного через ее руки и не сказать. Были и хорошие книги, а были такие, которые она читала чисто механически, чтобы не вчитываться в смысл, которого там отродясь и не было. В ее молодости такие бы даже не взяли на читку, а сейчас можно все и вон ими заполнены все книжные прилавки. Хороших книг попадается все реже и реже. Вот и приходится ей читать все подряд.

Последнее время Елизавете Павловне больше всего нравились хорошие книги в стиле фэнтези, о смелых и неунывающих попаданцах, где герои начинают новую жизнь и стараются «прожить ее так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое прошлое»* (ну почти цитата Н.Островского из книги «Как закалялась сталь»).

С детства ей нравились сказки. Больше всего девочке было жалко не главных героев, а бедного Змея Горыныча, которому почти в каждой сказке отрубали головы. Она представляла, как попадает в эти сказки и становится на защиту Горыныча. Радовало, что головы у него вырастали заново. Став постарше, Лиза зачитывалась Стругацкими, Лемом, Ефремовым, Беляевым, представляла, как она вместе с героями книг покоряет космос, неизведанные миры или совершает необычные научные открытия. А уже в более взрослом возрасте появились книги-фэнтези. Вот здесь был разлет фантазии. Хрупкие девушки попадали в лапы к монстрам-драконам, приручали их, а там дальше любовь-морковь, слезы-сопли, куча детишек. Одним слово — все хорошо. Попаданцы-мужчины переделывали миры под себя, эдакие реформаторы-прогрессоры.

«Эх, мне бы попасть в какой-нибудь такой мир к драконам, стать женой одного из них, — мечтала Елизавета, возвращаясь домой после очередной прочитанной книги. — Я бы…». А вот дальше ее фантазия подводила, что бы она делала в том мире. Ей хватало фантазии только выдумать себе мужчину-дракона, который стал бы ее мужем. Согласно книжным канонам — все мужчины-драконы красавцы, высокие, мощные, темноволосые, темноглазые. Вот и она мечтала о таком и вздыхала над своими мечтами, оглядываясь, не заметил ли кто из соседей по вагону трамвая ее мечтательного выражения лица. Но им было совершенно наплевать на то, что происходит в ее душе. За почти час поездки от работы до дому Елизавета Павловна успевала попасть в другой мир, выйти замуж за богатого и красивого дракона, нарожать ему кучу детишек. Но вот ее трамвай приходил к ее остановке и она снова оказывалась в серой действительности.

Только вот сегодня почему-то вместо мечты о красавце-драконе полезли мысли-воспоминания о ее никчемной жизни. Она снова тяжело вздохнула, когда все ее годы пролетели перед ней, как один день. С чего бы это? Так стало тоскливо на душе, что захотелось плакать. Елизавета Павловна даже закрыла глаза, чтобы удержать непрошеные слезы и не видела, как наперерез трамваю несется грузовик, у которого отказали тормоза.

Она только успела услышать крики пассажиров, скрежет металла, потом резкую вспышку света в глазах и наступила темнота. Успела проскочить единственная мысль: «Надо предупредить соседей, чтобы свет в квартире не включали, коротнет». И все.

Сколько прошло времени, Елизавета Павловна сказать не могла. Но когда она стала ощущать свое тело и слышать окружающие звуки, ей показалось, что прошла целая вечность. Спиной она ощущала какую-то твердую поверхность, смесь неприятных запахов — чего-то тухлого, пыли, конского навоза, человеческого пота забивал нос и проникал мерзкой волной в мозг, вызывая волну тошноты. Рядом слышался чей-то голос, какая-то женщина причитала и звала какую-то Элизию. Потом Елизавета Павловна почувствовала на себе чьи-то руки, словно кто-то пытается узнать, бьется ли ее сердце. Она с трудом разлепила веки, которые казались ей тяжелыми, словно их отлили из металла. Зрение не сразу, но вернулось к ней. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы хоть что-то увидеть перед собой в серой темноте.

Елизавета сначала ничего не поняла, где это она оказалась. Какая-то темная будка, обитая потертой тканью. А где вагон трамвая? Где пассажиры? Или где, в конце концов, больничная палата, если они попали в аварию? Что, черт возьми, за будка? И что произошло и происходит до сих пор? Какая-то женщина лет сорока склонилась над ней и всматривалась с тревогой в ее лицо.

— Слава тебе, святая Мартина! Ты жива, девочка моя, — в голосе женщины слышалось неимоверное облегчение, словно она увидела кого-то вернувшегося с того света.

Елизавета Павловна попыталась что-то спросил у этой женщины, но горло и язык совершенно не слушались ее, словно она целую неделю ела песок вперемешку с сухим бетоном, не запивая водой. Она с трудом провела языком по губам, давая понять, что очень хочется пить.

— Девочка моя, сейчас-сейчас, — засуетилась женщина.

Елизавета Павловна прикрыла веки, слушая, как женщина шуршит в каких-то сумках и ворчит, что никак не может найти флягу. Наконец чужие руки подняли голову Елизаветы и она почувствовала на губах прохладу. Вода живительным эликсиром потекла в ее горло. Четыре больших глотка стали для нее жизненно важными. Елизавета снова открыла глаза. Женщина, которая держала ее голову и поила из какой-то фляги, смотрела на нее глазами, полными счастья.

— Ну вот, теперь все будет хорошо, — проговорила женщина. — Выпей еще. Это живительная вода из источника святой Мартины. Не зря я ее взяла с собой в дорогу, как знала, что пригодится. Девочка, ну зачем же ты решила умереть? Ты же еще так молода, у тебя еще будут дети и будет счастье. Зачем же ты решила выпить этот яд? Это я во всем виновата, не углядела за тобой. Не думала я, старая, что ты пойдешь на такое.

Елизавета Павловна сделала еще пару глотков и почувствовала облегчение и поняла, что может хоть что-то сказать. Но пока она решила помолчать, определиться прежде, куда это она попала. Где-то на задворках сознания билась тихая испуганная мысль, что ее желания попасть в другой мир осуществились. Но она не хотела попадать вот так, в тело, которое чуть не умерло. Надо сначала присмотреться, послушать эту женщину с добрыми глазами, потом уже приступать к расспросам.