Я понял, что надо переходить к делу, иначе Ануэн меня прямо вот так и оприходует, не укладывая. На глазах у изумлённой и обиженной Зайки.

— Готова? — спросил я лежащую в ожидании демонессу.

— Да, — едва слышно выдохнула она и закрыла глаза, облизывая губы.

Моя ладонь легла на плоский животик Зайки.

— Ну… — выдохнула она, — давай же… Не томи…

Она внезапно сделала судорожный вдох — именно в этот момент с моих пальцев сорвалась микроскопическая капелька энергии астрала и мгновенно впиталась в тело распростёртой на кушетке демонессы.

Её антрацитово-чёрные глаза распахнулись, в них заплясали алые отблески адского пламени. Она, что было сил, сжала бёдра и начала тереть ими друг о друга.

Из горла вырвался долгий, клокочущий стон.

Её рука медленно, словно нехотя, заползла под тряпочку, прикрывавшую совершенную грудь. И тут же сильно сжала одно из упругих полушарий. И по тому, как рыжая охнула, я предположил, что уже сейчас контроль за движениями был ею частично утерян, и теперь ею управляла только демоническая страсть и стремление к получению максимального наслаждения.

Второй рукой она плотно прижимала к своему животику мою ладонь.

Ануэн громко сопела мне в ухо и вжималась в меня всей поверхностью своего горячего тела. Руки её продолжали бесчинствовать, хорошо хоть, что она пока штаны с меня не сорвала. Хотя дело шло именно к этому.

Я собрался с духом и выпустил из пальцев ещё кроху волшебной энергии.

Демонесса выгнулась, рыча и, одновременно, продолжая теребить свою грудь. Её рука, наконец, перестала фиксировать мою ладонь и сползла вниз.

Одновременно пришёл в движение хвостик демонессы, который устремился туда же, в устье бёдер.

Он спешил на помощь сильным пальчикам Зайки, бережно массирующим набухающий бугорок, застенчиво прячущийся возле влажных розовых губ, за которыми скрывался вход в горячие и влажные глубины…

Из приоткрытого рта демонессы продолжали вырываться звуки, оповещающие окружающих о том, что её безумно хорошо.

Тело её сотрясалось, хриплые стоны разносились по комнате.

— Интересно, а как наша Леоба? — возникла весёлая мысль, — ведь подобный концерт за стенкой должен наверняка нарушить её сон, да и душевное равновесие, скорее всего, тоже. И будет она, бедняжка, метаться в одиночестве на влажных простынях, слушая всё это. Скорее всего завидуя той, кто позволяет себе так громко и бесстыдно оповещать окружающих о степени получаемого наслаждения. Интересно будет с утра поймать её взгляд на выходе из комнаты, — эта мысль меня изрядно позабавила.

Градус возбуждения моей подруги продолжал неуклонно подниматься, что не удивительно.

Зрелище множественных оргазмов, сотрясавших рыжую и безобразия, которые творили её шаловливые ручки, вряд ли могли оставить кого либо из видящих это равнодушным.

Это и меня касалось. Хотя тут я мог с чистой совестью возложить ответственность за появление у себя явных признаков возбуждения на подругу.

Её руки становились всё смелее и настойчивее. С удивлением я отметил, что ремень на брюках она уже умудрилась расстегнуть.

И теперь она рукой, забравшейся под рубаху, с силой гладила мои живот и грудь.

А вот вторая её рука, вторгшаяся под ткань штанов, массировала возвратно-поступательными движениями моё каменеющее естество.

В ушах звучала какофония из рычания, стона и жаркого оханья.

— Ещё, — требовательно прорычала демонесса.

Ну, раз демоническая женщина просит…

И я дал ещё немного энергии, примерно столько,сколько в первые два раза вместе.

Зайка даже не закричала, она заорала. И столько было в этом торжествующем крике радости, удовольствия и звериного восторга, что он, в свою очередь, заставил Ануэн издать примерно такой же крик.

Тело подруги тоже стало конвульсивно содрогаться. Крик затих, и в мои уши врывались только сладостные стоны и протяжные ахи и вздохи, исторгаемые двумя женщинами, находящимися на пике блаженства.

Не знаю, как я выдержал и не присоединился к ним, пачкая штанишки. Но, выдержал таки.

Содрогания тела подруги стали реже и менее амплитудными. Она тягучим движением поднырнула сзади мне под руку, и, появившись передо мной, впилась в мои губы, довольно урча. Потом она пристально вгляделась в мои глаза и совершила действие, безмерно меня удивившее.

Она взяла мою свободную руку в свои ладошки и положила на грудь демонессы.

— Поласкай её чуть-чуть, — сказала Ануэн, — она очень, очень просит, — и утопила меня в голубых омутах своих глаз.

Я нежно сжал твёрдый сосок, оказавшийся между моими указательным и большим пальцами, а потом начал мять и оглаживать упругое бархатистое полушарие, наполнившее мою ладонь.

— Да-а-а, — в изнеможении выдохнула Зайка, и ещё один мощный спазм выгнул её тело дугой.

Через пару минут она успокоилась и обессиленно растеклась по кушетке.