По мере того, как я приближался к цели, приходилось стараться вести себя всё более и более осторожно. И, когда впереди стали заметны отблески факелов, я включил артефакт маскировки.

Подойдя поближе, я заметил двух, одетых мастеровыми, типов, которые сидели в круглом зале, примостившись рядом на толстеньких чурбачках вокруг большой бочки, и пили из мятых оловянных кружек, что-то, по запаху напомнившее мне крепкую брагу.

— Эх, брат Росперт, чую я, быть беде. Объявился наш наследник, так баронесса его тут же короновала. Говорят, на церемонии драка большая была. А наследник наш бабник знаменитый. Что теперь в баронстве будет, и не знаю даже. Смутные времена настают.

— Знамо дело, друг Вельтрих, только сильно не переживай. Орден наш на то и создан матушкой-церковью, что бы непотребство всякое изживать, да никчёмных аристократов к ногтю прижимать, — он потянулся к внушительной бутыли, наполненной мутной жидкостью, и щедро плеснул её в кружку собеседника. Ну, и себя, разумеется, не обидел, — Будмо!

Собеседники, синхронно крякнув, опрокинули в свои лужёные глотки ещё по кружке ядрёной браги.

— Друг Вельтрих, ждать недолго осталось, Орден скоро порядок тут наведёт.

— Скинете кровопивцев наших?

— Конечно скинем, и воцарится на этой несчастной земле справедливость и народ будет чтить закон божий. Только, любезный мой Вельтрих, я знаю, что вы, лутеры, ребята необщительные, но может, всё-таки, у тебя есть какие-нибудь знакомые в Гильдии Шепчущего Тумана?

— Есть у меня там знакомый человечек, только вот не любит он, когда попусту его беспокоят.

— Это понятно. Заказ у меня есть для них, хороший заказ, жирный такой.

— Ну, если по делу, то можно и встречу организовать, — обрадовался Вельтрих, только мой человечек будет время и место назначать, и прочие условия тоже он определит, так что, брат Росперт, если ты так не согласен, то я и дёргаться не буду.

— Согласен я, — громко рыгнув, произнёс брат Росперт, и опять потянулся наливать. А налив кружки до краёв, поднял свою и провозгласил, — Будмо!

Закусив райский напиток кровяной колбасой с чесноком, собутыльники решили, что уже хватит, пора и честь знать.

— Дык это, брат Росперт, заходи завтра после заката в «Дохлую кошку», я уже и ответ наверное для тебя получу.

— А что это ты не спрашиваешь, зачем, да почему? — корча из себя совсем пьяного спросил брат Росперт заплетающимся языком.

— А потому не спрашиваю, что матушка моя учила меня, что меньше знаешь, крепче спишь, — назидательно воздев палец к каменным сводам подземного зала, ответствовал лутер Вельтрих, — а хорошенько поспать я люблю, вот так-то, брат Росперт, — и пьяно хихикнул.

— Мудрая у тебя матушка, — согласился представитель Ордена.

А я крепко задумался. Велик был соблазн просто передавить их всех, но, тогда я не узнаю, кого Орден решил заказать Шепчущему Туману.

Ребята это очень не простые. Как бы это не мою голову паладины решили у себя в прецептории над камином повесить.

Крови-то я им немало уже успел попортить. А сколько ещё попорчу, аж дух захватывает, как пытаюсь это себе представить.

Так что, пусть пока оба живут, а потом посмотрим…

А сейчас я немного посижу в этом зале, посмотрю, что тут у них в мешках сложено.

Я так понял, что местные лутеры нашли какой-то вход в эти катакомбы, и сделали тут схрон, что бы баронские мытари не нервничали при виде артефактов и прочих вкусностей и не пытались их обложить налогом.

А так, всё то добро, которое тут в мешках покоится, так его просто нет. А если этого нет, то и налогов с продажи того, чего нет, платить не надо. Логика железная.

Наконец шаги любителей бражки стихли где-то в переплетениях каменного кишечника баронского замка. И я, поплевав на ладони, взвалил себе на плечи первый тяжеленный мешок…

На то, что бы перетаскать всё это богатство в комнату, у меня ушло более полутора часов. Когда я, пыхтя затаскивал последний мешок в комнату, появилась Ануэн и тут же поинтересовалась, что это я тут за пыльные мешки нагромоздил в углу.

Я не стал ничего рассказывать пока, просто предложил подруге оказать мне посильную помощь, и перебрать их содержимое.

Женское любопытство неискоренимо, и, сказав, что до ритуала излечения у нас ещё часов шесть, она извлекла из мешка какой-то неказистый браслетик. При виде этого корявенького украшения глаза её расширились от удивления. Потом она, проявив недюжинную силу, оторвала этот мешок от пола, и высыпала из него на покрывало кучу разных бранзулеток, коробочек, цепочек с камушками и без, и много ещё чего.

После чего принялась сноровисто раскладывать материальные ценности по кучкам.

Её донельзя деловой вид внушил мне уверенность в том, что экспроприированный лут надёжно пристроен в цепкие и загребущие лапки моей подруги.