— Айш-ш-а-а-л-л… Вы все сдохне-е-ете, — прошелестела эта падаль, хватая Кузю за лапу.

Жрец пытался заразить моего питомца мёртвой энергией. Но поздно, ублюдок. Уже поздно.

— БОРИСОВ ОТДАЁТ ПАС НАЗАД! ЮДАШЕВ! НАВЕ-ЕС! ГО-О-О-О-ОЛ! — закричал Кузя, увеличиваясь в размерах раза в два.

А затем челюсть его резко выстрелила. Ударила в череп тёмного жреца, который никак не ожидал такого поворота.

ХРРУМ! — услышал я жуткий треск, и тело ублюдка рухнуло, словно мешок с дерьмом.

Пальцы на оторванной руке жреца произвели щелчок. Но облачко тёмной энергии, появившейся над местом казни, отнесло ветром в сторону курятника.

Кузя тут же разорвал тело тёмного жреца на мелкие кусочки. Всё-таки монстр был способен уничтожить магическую сущность, в отличие от большинства местных магов.

— Я ПРОСТО ДО СИХ ПОР НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ, ДРУЗЬЯ! ЭТО ГЕНИАЛЬНАЯ ИГРА СБОРНОЙ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ! — прокомментировал он, возвращаясь ко мне.

В это время батя ожил, затаскивая меня в дом. А дед уже нашёл ружьё, патроны и выскочил на крыльцо.

— Где эти твари?! — зарычал он, прицеливаясь.

Но стрелять было уже не в кого. По всему двору валялось то, что осталось от мертвяков.

— Что, всё?! А я эти чёртовы патроны на медведя пока нашёл… Вот же!..

Он опустил ружьё.

— А так хотел пострелять… Эх-х, — поник дед Смирнов.

Батя отошёл от маман, которая тихо всхлипывала.

— По-моему, у тебя получится это сделать, — пробормотал он. — Смотри…

Да, я тоже увидел это. То облако, которое отнесло ветром, заразило пятерых кур. Они превратились в шипящих существ, которые, шатаясь, шли в сторону дома.

— Ну-ка ща проверим мою меткость! — вскрикнул дед, бахая из ружья.

Я печально вздохнул. Да уж, жалко птичек. Но они уже всё равно мертвы, им ничем не поможешь. А так хоть дед развлечётся и сбросит пар.

Одна курица разлетелась на части. Затем вторая, третья, четвёртая…

А в пятую дед попал, когда та прыгнула в нашу сторону. Попал точно в голову. Тушка упала к нашим ногам.

— Ну как-то так, — довольно улыбнулся дед, сдувая дымок, поднимающийся из ствола.

— Ур-р-р-ра-а-а-а! — закричал я.

— А ты снайпер, однако! — удивился батя.

— Руки помнят ещё. Правда, птичек жалко. Столько сил в них вложил, своими руками им зёрна насыпал в кормушки… — печально улыбнулся дед, затем покосился на куски мёртвой плоти. — Ладно, хрен с ним…

— А что с этим дерьмом делать? Надо же убрать его? — махнул батя в сторону разбросанных по двору фрагментов наших врагов.

— Оставь, — пробормотал дед. — Я уже позвонил Родиону. Зафиксируют нападение и сожгут.

— Ты как, кстати? — батя вспомнил о ранении деда. — Покажи укус.

— Да не заразился, не бойтесь. Я сразу полил самогоном, — улыбнулся дед. — Универсальное средство.

Он показал лодыжку. Я заметил красный след. Но ни повреждения кожи, ни чёрных следов заражения не увидел. Удивительно.

— Во, даже шрама не осталось, — похвалился дед Смирнов.

— Жаль, что шашлык сгорел, — погрустнел батя, посматривая в сторону мангала.

— Шашлык?! Ваня, шашлык?! — вскрикнула маман. — Нас чуть не убили мертвецы, а тебе шашлык жалко?! А ты, Серёжа, почему сразу не побежал в дом?! Тебе жить надоело?!

— На, только залпом, — сунул ей дед под нос жестяную кружку с каким-то алкоголем. Я даже на расстоянии чувствовал резкий запах спиртного.

Маман вопросительно и растерянно посмотрела на деда.

— Давай-давай, раз и всё, — хмуро посмотрел он на неё.

Маман в три больших глотка осушила содержимое. Затем начал задыхаться.

— Выдыха-аем, — ответил дед, протягивая ей тарелку с помидорами. — Затем закусываем.

Маман провела дыхательную гимнастику, затем съела помидорку, и ей стало гораздо легче.

— И правда, хорошо, — вздохнула она. — И сердце уже так не колотится.

— Ну вот, — кивнул дед, затем посмотрел в сторону бати, который уже оказался возле мангала, радостно махая, словно флагом, четырьмя шампурами. — Что там?!

— Половина сгорела. А эти… ты видно всё-таки их задел. Они лежали в снегу! Мы спасены! — крикнул в ответ батя, подкидывая дровишек в мангал.

Довольный Кузя уже принял прежний облик, подскочил ко мне, и я взял его на руки.

— Ты крутой и самый сильный монстр, — прошептал я ему, поцеловав в нос. — Просто лучший!