Думал об этом Дамир, всё хотел с ведьмой своей любимой побеседовать, чтобы от неё узнать о причинах столь странного решения. Да вскоре не до того ему стало…

Замечал Дамир изменения, что с Азалией происходить начали. Вдруг в один день изменилась она. Потянулась к вдовцу молодому, словно не было меж ними размолвки той, из-за женитьбы его внезапной.

«Неужели смогла позабыть Аза и про Иветту, и про брак мой неудачный?» - задавался Дамир вопросами, подмечая важные изменения, влияющие на поведение Журавлёвой.

Всё чаще ласкаться стала она нему, обнимать позволяла, а однажды решился он в щёку поцеловать её. Не воспротивилась Азалия, лишь зарделась и лицо пылающее, на груди его спрятала. В то время старик Нокс в гостиную зашёл, где молодые на диване кожаном сидели перед камином. Качнул Салливан головой одобрительно и застучав своей тростью на кухню отправился. Сидел Дамир ни жив ни мёртв, пошевелиться боялся, чтобы робкую девушку не спугнуть. Чувствуя в душе зарождение радости нечаянной, наблюдал мужчина как сухие дрова в камине, взрываются искрами трескучими, а языки пламени сливаются в прекрасном танце. Умиротворение окутывало каждую клетку его тела овевая живительным теплом.

– Аза… ты станешь моей женой? – еле слышно прошептал Асвен, поддавшись сиюминутному порыву.

– Да, Дамир. Принимаю я твоё предложение, - без колебаний ответила ведьма.

Подскочив с места схватил мужчина любимую свою на руки и кружась по комнате просил снова и снова повторить, что согласна она, боясь поверить в ниспосланное свыше счастье.

Оттягивать бракосочетание они не стали. Завершив все приготовления принесли клятвы в храме, подтвердив правдивость истинных намерений. Рейган Асвен не удержался, пустил слезу мужскую скупую. Не надеялся он увидеть сына своего браком сочетающимся с невестой возлюбленной.

К алтарю Азалию Нокс Салливан провожал, гордо держа в руке ладонь её невесомую. Передав девицу Дамиру, пригрозил карами неизбежными, коли позволит себе обидеть новобрачную, а после занял место между Рейганом и Азелем.

Много в тот день народу собралось в храме, почитай полгорода пришло полюбоваться на ведьму прекрасную. Жалели горожане Азалию, не желали они ей кончины безвременной, ведь о проклятии рода Асвен все знали. Оттого и выбор девушки многим не по нраву пришёлся, судачили люди, что же заставило ведьму поступить подобным образом. И никто, никто из них и предположить не мог, что любовь лишь ей двигала. Любовь и ничего более.

Счастлив был Дамир, словно крылья у него за спиной выросли и лишь одно не давало ему покоя. Боялся он, что забеременеет Азалия и закончится их любовь едва на свет появится новый Асвен. Смеялась ведьма над страхами мужа, в шутку обратить их пыталась, только до шуток ли было ему? Тем более впервые такое приключилось, что первая жена умерла, наследника не оставив. Ведь всё должно быть иначе припоминал он:

«Женщины, те, что входить в древний род будут, став законными жёнами, на свет лишь мальчиков произвести смогут, да и упокоиться в родовой горячке на веки вечные. Жизнь свою за жизнь детей отдадут. И в каждом поколении лишь один ребёнок на свет появится, а судьбу захотят обмануть они, взяв новую жену вместо умершей, обрекут и её на смерть, как только затяжелеет, да мужа обрадует той новостью, в ту же минуту умрёт»

Боялся Дамир за Азалию. За жизнь её переживал. Ежедневно спрашивал, пьёт ли она зелье, чтобы не зачать случайно ребёнка. Утвердительно отвечала девушка, да только под сердцем уже больше месяца их плод любви носила. Ведала Азалия, что рождение ребёнка, проклятие Регины снимет с любимого, да не знала, как и признаться ему, что никакая она не Журавлёва, а самая настоящая Мист. Боялась, что отношение Дамир к ней изменит. Ведь рос он с ненавистью в душе к её роду. Перед матерью и бабушкой нечего ей было стыдиться, за то, что потомка Асвен не возненавидела лютой ненавистью и в проклятый род вошла по доброй воле, решив избавить его мужчин от участи страшной.

Вскоре заметил Дамир, что с любимой его изменения странные происходят: всё чаще от еды стала отказываться Азалия, ссылаясь на недомогание, зевала день напролёт и при любом удобном случае в кровать прилечь норовила. Тревога в душу его закралась, ведь только одного страшился мужчина – потерять ту, что любит безмерно. Однажды утром ранним, решился он начать с супругой разговор весьма важный:

– Милая, как ты себя чувствуешь?

– Всё в порядке, Дамир, и чего ты так разволновался?

– Я видел, как дурно тебе стало за завтраком, да и сейчас лицо словно обескровлено. Белее снега первого. Если недужится тебе, не скрывай, прошу. Любых лекарей привезу…

– Ты верно забыл, что жена твоя ведьма и сама может о себе позаботиться.

– Но, видимо, не в этот раз.

– Прости, что волноваться заставила. Не хотела, чтобы знал ты раньше времени.

– О чём, Аза?

– Понесла я от тебя… ребёнка под сердцем ношу.

– И… давно ты узнала об этом? – стальным голосом произнёс Дамир, погасив блеск изумрудных глаз своих.

– Скоро два месяца будет, а он только заметить соизволил, - проворчал Узиэль с укором посмотрев на мужчину.