Грибоедов и Якубович свою дуэль отложили.

Вот теперь и представьте, как будут сегодня же вечером звучать слухи в салонах.

Как по мне, Завадовский Шереметева пристрелил хоть и жёстко, но по делу. Тот отчего-то вдруг захотел убить своего соперника, хотя изначально вся дуэль планировалась, как спектакль.

Со стороны это выглядит так:

— Шереметев попользовав балеринку пару месяцев, уехал по делам службы, не обеспокоившись её обеспечением. В итоге девице ничего не оставалось, как за приличное вознаграждение провести двое суток в квартире Завадовского и Грибоедова. Понятно, что за двое суток оба изрядно ей попользовались.

А вот сейчас везу я Истомину к себе домой, и сам пока не понимаю, а мне оно надо?

Да, долг за её квартиру я оплатил, но отчего-то из неё она вышла вместе с вещами.

И что у нас выходит, если посмотреть на это дело не с точки зрения предлагаемого мне молодого тела, а так, чисто со взгляда общественности?

Оказалось, ничего страшного, что бы пошло в ущерб репутации.

Балеринок никто всерьёз не воспринимает. Больше того, все считают, что они как бы для того и созданы.

Другими словами — никакого ущерба моей репутации связь с Истоминой не нанесёт.

Зато сколько хайпа получит новость, когда все узнают, что та балерина, из-за которой произошла смертельная дуэль, тут же сменила покровителя. И на кого? На меня!

— На кого поменяла? Князь Ганнибал- Пушкин? А это кто? — так и слышу я самые предсказуемые разговоры в завтрашних вечерних салонах.

Что могу сказать?

Каждому своё…

Кому-то рогами в землю упираться приходиться, чтобы своё имя и фамилию возвеличить, чтобы её узнали, а у меня с этим проблем нет. Завтра под вечер лишь ленивые не запомнят, к кому от дуэлянтов сбежала балерина. Ох, и перетрут же нам косточки…

Зато теперь каждая собака мой титул запомнит…

Утро у меня началось с обустройства Авдотьи. Из прошлой комнатушки, за которую она задолжала, её всё-таки выселили, чем и объяснился её выход оттуда с двумя здоровенными холщовыми сумками.

К счастью мой новый слуга знал, где можно недорого снять вполне приличную комнатку, и сгоняв туда своего сына, доложил, что свободные места там есть, даже в трёх вариантах, но стоят они от одиннадцати до восемнадцати рублей в месяц.

Так что Авдотью я после позднего завтрака отправил на извозчике заселяться, снабдив её в дорогу двумя купюрами по двадцать пять рублей.

Похоже, у неё были другие планы на мой счёт, но тут я к слову вставил, что очень скоро возвращаюсь в своё имение, а на время моего отсутствия в моём доме будет жить сестра.

Довольно мягкий вариант расставания балерину не слишком огорчил. Да, она оказалась весьма неплоха в постели, изобретательна, чему способствовала изумительная растяжка, но оказалась глупа и нечеловечески болтлива. Говорить она была готова чуть ли не постоянно, но лишь на три темы: наряды с украшениями, деньги и секс. Ни театр, ни балет её особо не интересовали, как искусство, зато она в тонкостях знала, какую из дам полусвета сейчас имеют их покровители. И всё бы не плохо, но увлекаясь, она начинала повторяться, иногда по пятому разу рассказывая одно и то же. Сначала меня это развлекало, так как она не скупилась на пикантные детали, с какой-то наивной простотой выкладывая подноготную театральной жизни, но потом стало утомлять.

Так что расставался я с балетной без особых сожалений. Тем более, она с радостью согласилась навещать меня, когда я буду в Петербурге.

Предложение интересное, но придётся обзавестись личным лечебным перлом. Чисто ради профилактики вензаболеваний.

Мы ждали-ждали, и дождались! Матушка родила! Мальчика!

Кто бы сомневался…

Об этом меня известил быстроногий посыльный, примчавшийся ко мне во время обеда. За радостную новость он получил целый полтинник и помчался обратно докладывать, что барин велел тут же карету закладывать.

Разумеется, я не особенно торопился. Дело-то уже сделано, братик родился, а в такой момент заявиться без подарков не комильфо.

Поехал на Невский, к Гостиному двору. Там мне быстро удалось приобрести вполне симпатичную кроватку-люльку со всеми сопутствующими причиндалами, солидный набор продуктов и дюжину бутылок хорошего шампанского. Зная семью Пушкиных, лишним ничего из купленного точно не будет. Родители у нас с Лёвкой и Ольгой на редкость безалаберны.

— Сашка, у нас брат родился! — первым налетел на меня радостный и возбуждённый брат Лёвка.

— Да ты что, Лев Сергеевич! — «удивился» я, отправив дворню к карете, чтобы подарки занесли.

Лёвка, не дождавшись ответа, схватил меня за руку и потянул в комнату. Ольга уже сидела на диване, рядом с ней — мама, а в руках у неё был маленький свёрток с нежно-розовой тканью.

— Вот он! — с гордостью произнесла мама, раскрыв свёрток. Внутри лежал крошечный человечек с пушистыми волосами и сонными глазками.

— Красавец! Как его зовут? — поинтересовался я у донельзя гордой матушки.