— Вот за это отдельное спасибо! — сунул я в лапу городовому золотой пятирублёвик.

Видели бы вы, как истово он преисполнился служебным рвением! Теперь за дом можно не волноваться. И присмотрит, и шалить рядом никому не позволит.

— Премного благодарен. Если чем помочь, только позовите! Вон моя будка стоит, — указал полицейский на будочку через два тома от нас.

— Помочь… А ведь можете помочь, — быстро смекнул я, как можно решить одну небольшую проблему, — Может знаете, нет ли где прислуги свободной, с хорошей репутацией? Мне бы мужа с женой, и чтобы не слишком старые были.

— Есть, как не быть, — отчего-то обрадовался служака, — Вы сколько платить намерены?

— А сколько считается достаточным?

— Ну, если бабе десятку ассигнациями, а мужику пятнадцать в месяц выплачивать готовы, то могу прямо очень хороших порекомендовать.

— А насколько они надёжны? Воровать не станут, или болтать лишнего?

— Лично за них могу поручиться!

— О как! Что же это за люди такие?

— Так брательник мой с женой. Барин им перед смертью вольную выписал, а с новыми хозяевами они не ужились. Вот и приехали в город счастья искать. Там, правда парнишка у них ещё есть, но он шустрый и умный, вам на посылках в самый раз будет. Послать за ними? Правда брат скорей всего на работе до вечера, а Глафира со Стёпкой тотчас прибегут.

— А вот как юрист с чиновником уедут, так пусть и приходят. Один вон уже подъезжает, — кивнул я в сторону пролётки, показавшейся в конце улицы.

— Так прибегут и подождут, чай не баре, — важно кивнул городовой и пошёл на свой пост.

Григорий Петрович Митусов, сын сенатора, подъехал почти следом за моим адвокатом.

— Бумаги все готовы. Ключи от дома у жандармов я забрал. Печати будем по кругу осматривать? — спросил Адольф Анатольевич.

— Пройдёмся, порядок есть порядок. Давайте осмотрим, — согласился Митусов.

Обошли. Я заодно въезд и задний двор осмотрел и с сомнением покачал головой. Не знаю, как Григорий справится, но лично мне здесь свою карету точно не удастся развернуть. Тесновато выходит. Под навесом обнаружилась пролётка, с откидным кожаным верхом, и судя по слою пыли на ней, стоит без движения она давно. Осмотрев обе задние двери, мы вернулись к крыльцу и чуть погадав, какой из четырёх ключей подойдёт, вскрыли печати и прошли в дом.

Что могу сказать — всё не так уж и плохо. Понятно, что Митусов, после их дворца, нос морщит, так это он квартиры Пушкиных не видел.

На первом этаже небольшого старинного особняка располагались два смежных зала, украшенных лепниной. С солнечными лучами, пробивающимися сквозь пыльные окна, эти помещения обретали особую ауру запустения. В одном из залов стояла антикварная мебель: массивный дубовый стол, обитые бархатом стулья и потертый кожаный диван. Украшениями служили три пейзажные картины и напольные часы. В настенных бранах свечей не наблюдалось, лишь стоящий на столе канделябр на пять свечей имел три огарка.

Между залами находился небольшой коридор, где на стенах висели старинные портреты прежних обитателей. Каждое изображение повествовало о судьбах, радостях и печалях, которые безусловно были мне чужды и даже если Митусов не станет их забирать, я их тут не оставлю.

В другом зале располагалась библиотека, едва заполненная книгами, многие из которых выглядели далеко не новыми. Лестница, ведущая на второй этаж, была скрыта за деревянными дверями.

Картины в зале Митусова не заинтересовали, так как к фамильным портретам отношения не имели, а вот портреты в коридоре он осмотрел и пересчитал. Прошли дальше, но ничего интересного статский советник для себя не увидел. В подвал он отказался спускаться, с сомнением осмотрев ветхую лестницу и паутину, перекрывающую проход.

Поднялись наверх. В спальне хозяина ничего интересного не нашлось, а вот его кабинет был прилично загружен. Стопки писем, перевязанные бечевой, какие-то награды, с грамотами к ним, два сундука со старинным оружием и элементами военной амуниции. В углу кабинета стоял массивный письменный стол, покрытый слоем пыли и мелкими предметами, которые, казалось, никто не трогал годами. На столе располагались чернильницы, старинные ручки и несколько пожелтевших книг с изношенными обложками. На полках вдоль стен можно было увидеть множество различных трофеев: маленькие модели кораблей, старый глобус и небольшие картины, написанные неизвестными мне мастерами. Среди бумаг, выброшенных на пол, нашлась и старая карта, на которой были разнообразные пометки, многие из которых сделаны так давно, что чернила почти выцвели.

Остальные спальни оказались нежилыми. Кроме кроватей и условной мебели, там ничего не было, даже занавесок на окнах.

— Александр Сергеевич, с вашего разрешения я заберу все письма, портреты и оба сундука. Больше ничего интересного я не увидел. Вы не станете возражать если я в течении часа пришлю за ними людей?

— Хорошо. Я их дождусь. Только давайте всё, кроме портретов, переложим хотя бы в сундуки, я заметил, что они полупустые. Мне так будет проще всё передать и ничего не забыть.