Уже подъезжая к дому, я ощутил в голове острую боль, которая усиливалась с каждым движением. Из машины пришлось выбираться едва ли не ползком — я чуть в обморок не грохнулся от этой боли. Кэф заметил, что меня шатает на ходу и что-то спросил. Но я не расслышал — от боли слух и зрение притупились. Что за чертовщина, думал я, растирая виски горячими, как огонь, ладонями. Кэф догадался, что я не в порядке. Заглушив мотор, он распахнул дверцу возле меня, помог выбраться из машины. Вверх по лестнице я поднимался, опираясь на его плечо. Ноги были мягкие, как у плюшевой игрушки.

— Хреново, братан! — озабоченно проговорил Кэф. — Тебе пора завязывать с травкой. Это она тебе мозги посадила.

Я промолчал, сдерживая подкатывающую к горлу тошноту. Оказавшись в квартире, Кэф перетащил меня в гостиную и уложил на диван. Он ещё что-то говорил, стоя над диваном, но я слышал только расплывчатый звон в голове. Кажется, когда я был совсем мелким, мать возила меня к бабушке в деревню. Так звенели колокола в церквушке над рекой…

Когда открыл глаза, Кэф куда-то скрылся, скорее всего — принимать душ. Мне было абсолютно не до него. Хотя приятель прав. Из-за долбанной травы я могу пропустить нашу главную охоту! Потом тошнота и боль немного улеглись, и я стал успокаивать себя. Я плохо жрал эти дни, зато много курил. Надо налечь на спорт и еду, хорошую белковую жрачку — мясо, рыбу, творог…

«Ты сдохнешь, и твоя душа будет моей!»

Эти слова прозвучали так отчётливо, словно их сказали мне на ухо. Властным, спокойным, слегка насмешливым голосом. Я открыл глаза. В комнате — никого. Темно и тихо. Только светится индикатор на вилке телевизора, да вдали плещется вода в ванной…

Что ж со мной такое? Может, вместо травки мне подсунули ядовитую белену? Кто-то из пацанов рассказывал, что она вызывает глюки…

«Наконец-то мы одни, проклятый ублюдок! — произнёс тот же голос. — Знаешь, что я теперь сделаю? Я собираюсь трахнуть твои мозги! Ты ведь всё равно не можешь двигаться. Ты даже думать не можешь, все твои жалкие мысли принадлежат мне. Хочешь знать, кто я? Если б я и знал, то всё равно не сказал бы тебе, такому ничтожеству. Сейчас ты окажешься в моём мире, вот тогда мы и поговорим… сейчас…»

Снова этот гараж и его холодные стены, только снаружи не улица, а грязные и жестокие мысли Коша. Мы стояли друг напротив друга, непонятно откуда исходящий свет заливал наши глаза, и непрекращающийся звон неприятно давил на слух.

— Где мы? — на лице Коша я видел смятение, а в душе панику.

— Я же сказал, это мой мир в твоей бритой башке.

— Что? Я не понимаю… как…

— Каком кверху! Я сам всего не понимаю. И ты не думай, что все это глюк, я уже и сам не рад, что все это затеял, но у меня не было другого выхода.

— Что теперь?

— Отдай мне свое тело, и я отпущу тебя — спокойно сказал я. Кош попятился, но стена не дала ему уйти дальше, чем на шаг.

— Нет. Сгинь.

— Поверь мне, я и сам этому не рад, но другого способа вырваться не вижу. Отдай мне свое тело по-хорошему, послушай доброго совета. Знаешь… — сказал я, задумываясь о дальнейшей перспективе пребывания в теле Коша, — я, наверное, даже позволю оставить тебе часть рассудка, для… того чтобы слушать твои знания, если можно так выразиться.

— Зачем?

— Не понял, что значит «зачем», поясни.

— Зачем все это? Эти мысли… ты… Кто ты такой, мать твою? Откуда ты взялся? Почему именно я? Почему не Кэф или Бесер?

— Может, ты спросишь, почему не Волк? Мне нет разницы кого прижимать, для меня вы все ублюдки, которым нет места в жизни. Я знаю, что вы затеяли, я именно знаю, потому, как буду присутствовать при этом. Я уже видел, как ты стреляешь в людей, как разлетаются их внутренности, и как ты и остальные уроды этим упиваетесь. Я ненавижу вас. Поэтому я заберу твою душу.

— Но почему ты наказываешь только меня?

— Ты в этом уверен? Я специально оставлю часть твоих мыслей, как я уже говорил, не только ради твоих знаний, но и для того чтобы ты смог наблюдать все мои действия. И поверь мне остальные тоже обо всем содеянном, пожалеют.

Наступило молчание и тишина. Я смотрел как его глаза, полные ужаса, оглядывают помещение, в поисках выхода для побега, я чувствовал, что он думает. В этот момент я начал штурм, для начала психологический — я отошел на шаг и упершись в стену провернул некий трюк с его воображением, я слился со стеной и исчез в ее недрах. Страх. Страх заполнил его нутро, он начал орать, но оказалось, что у него нет рта, однако в исступлении он продолжал мычать. Стенки гаража начали сужаться, подбираясь все ближе к нему, он подскочил к одной из них и попытался задержать ее ход, но безрезультатно. В изнеможении он упал на колени и захныкал, затем хныканье перешло в рыдание, но вместо слез, текла кровь. Утирая ее ладонью, он выдавил правый глаз… Сумасшествие, словно блевотина, полезло из его мыслей, в этот момент я нанес ментальный удар… Никакого сопротивления…

Я открыл глаза. Тело Коша оставалось на прежнем месте — на диване в гостиной. Получив полный контроль над ним, я намеревался окончательно освоиться в обстановке. Поднявшись с кровати, я решил обойти всю квартиру, просто, ради любопытства — обычная берлога одинокого парня: вещи все свалены в общую кучу, посуда немыта, пыль многовековая и т. п. Заглянув в дремлющее сознание владельца тела, я узнал, что родители этого охломона уехали жить в деревню, оставив его на произвол, чем он и пользовался вот уже полгода.