– Налоги платят, – сказал он робко, – законам нашим подчиняются. Император не позволит резать курицу с золотыми яйцами, что приносит в его казну такие доходы.

– Да не резать, – возразил князь церкви. – Просто малость укоротить крылья! Курица должна бродить по двору да дерьмо клевать, а наш двуглавый орел парить в небесах, царствовать! А сейчас эта славянская курица сама превращается в орла. А двум орлам в одном небе тесно! Турнир – это хоть и уступка варварству, но все же бескровный… почти бескровный способ показать, кто сильнее. Да увидят все, что сильнейшие правители, сильнейшие богатыри, знатнейшие мудрецы – все живут в Царьграде. Особенно богатыри. Варварские князьки лучше всего понимают язык силы. Мудрецов еще нужно понять, а силу узрит всякий…

Игнатий сказал осторожно:

– Не узрят ли в этом возврат к язычеству? Это у них на аренах цирка люди на потеху зрителям убивали друг друга… совсем насмерть, до самой смерти.

– Не узрят, – сказал владыка раздраженно. – Слишком те времена далеко. Вера Христа утвердилась навечно! Теперь все можно обратить на пользу нашей вере. Знал бы как, то и гладиаторские бои возродили бы!.. А что? Да только не присобачить те побоища во славу Христа… А вот турнир можно. Надо только подобрать подходящего святого, в чей день и под чьим бы именем устроить… Гм… Все подвижники, мученики, аскеты, отшельники… Разве что святой Юрий, он же Георгий…

Игнатий удивился:

– Святой Георгий? Но он никогда не обнажал меч, не дрался, ни одной победы не одержал…

Князь церкви грозно сдвинул брови:

– Ну и что? Он был римским офицером, которого казнили за веру в Христа. Единственный святой, которого хоть и с трудом, но начали принимать в варварских народах. Даже присобачили ему какие-то подвиги… Конечно, мы поддерживаем эти легенды, создаем новые… ложь во славу приобщения варварских народов к истинной вере… Да, так и сделаем. Я предложу префекту устроить в день святого Георгия турнир, на который приглашаются сильнейшие бойцы нашего величайшего из городов! Победитель получит хрустальный кубок из рук императора и столько золота, сколько весит сам!

Он умолк, прислушиваясь. В далекую дверь робко поскреблось. Князь церкви нервозно позвонил в колокольчик. Тотчас же в дверь просунулась голова молодого помощника.

Игнатий с интересом наблюдал, как тот подбежал на цыпочках, нашептал повелителю на ухо, исчез так неслышно, словно был не человеком, а нечистым демоном. Князь церкви повернулся такой довольный, словно православная церковь подмяла католическую.

– Прекрасно!

– Хорошие новости? – откликнулся Игнатий.

– Прекрасные! Главный богатырь Русского квартала, Збыслав Тигрович, что-то выглядит бледным, едва таскает ноги. Двигается медленно, взгляд отрешенный… Уже перестал патрулировать улицы. По ночам, как стемнеет, остается у себя дома, но свет не зажигает…

Игнатий пристально смотрел на владыку:

– Нам повезло?

– Даже везение надо ковать своими руками, – бросил владыка с усмешкой. – Теперь можно приступать и к цареградскому турниру. Никто и ничто не встанет на пути наших воинов к лавровому венку!.. Да не опускай смиренно глазки. Я понимаю, что львиную долю работы проделал ты. Не спрашиваю как, но я велел, ты – выполнил!

Арену гигантского цирка выравнивали, засыпали песком. С принятием веры Христа от гладиаторских боев пришлось отказаться, но народ так сразу звериный нрав не потеряет, надо оставить выход для звериности, иначе город разнесут, если не изольются в крике с трибун арены-стадиона.

Вот уже полсотни лет здесь устраивали гонки колесниц, где крови и покалеченных бывало не меньше, чем во время боев гладиаторов. Но тогда все было открыто, ясно, как и сами войны, что велись ради добычи, рабов, чужих земель, а теперь войны ведутся ради торжества истинной веры над неистинными, а добычу, пленных и земли захватывают попутно, заодно… Кровь и смерть под колесами разбитых колесниц тоже были не обязательными, ведь целью было не убийство противника, на него шли, дабы успеть к финишу первым…

Владыка мрачно усмехнулся. Если бы хоть одна скачка прошла без перевернутых и разбитых колесниц, без поломанных рук и раздавленных возничих, то на следующую уже пришла бы едва половина зрителей! Но на этот раз для простого народа… а когда касается крови и зрелищ, то и вельможи – проще простого, хлеба им да зрелищ! Вот и сегодня подготовлено такое, что заставит содрогаться в экстазе и самых холодных.

Огромная чаша амфитеатра медленно заполнялась народом. Первым пришел, по обыкновению, охлос. Толкались и старались захватить места получше. Вельможи явились к началу турнира, их места неприкосновенные, а охрана вышвырнет любого, кто сядет близ, оскверняя запахом простого люда.

Самые роскошные ложи долго оставались пустыми. Даже в самые большие праздники там не бывало тесноты, многие высшие чины на стадион не ходили, но ложи за ними числились.

Игнатий явился в хвосте владыки, робко сел за спиной. Видели, как в соседнюю ложу с видом завсегдатая ввалился грузный Василий, архимандрит, умелый хозяйственник, и, как Игнатий догадывался, причастный и к тайной деятельности церкви.

Поклонившись, он поинтересовался с ходу:

– Где же ваш прославленный богатырь?