Впрочем, это позволило глав-военмеду проникнуться ко мне симпатией и даже уважением. Господин Леттоло даже избавил меня от необходимости самому тащиться в госпиталь, забрав с собой необходимую партию прививок. Сказал, что озаботит процессом вакцинации собственных подчинённых. А я, естественно, даже не стал противиться. Лень было по морозу тащиться ещё куда-то, кроме погоста.

Тем более идти нужно было пешком. Поскольку, согласно приказа предбригадира, наш бронеход куда-то отогнали, спрятали и предупредили о нежелательности использовать его вплоть до убытия из города.

Зато охрана наша, ночевавшая в общих казармах, припёрлась уже с утра пораньше в Дорин дом и поджидала нас, беспардонно рассевшись прямо на полу в обширной прихожей. Пришлось завтракать по-быстрому и поскорее убираться прочь, чтобы слуги до прихода хозяйки успели подтереть огромные лужи, образовавшиеся от нанесённого и натаявшего с орочьих сапог снега.

Чтобы найти кладбище, пришлось сначала тащиться в штаб полубригады и брать в провожатые дежурившего там мастер-сержанта. К счастью, крюк вышел небольшой, и вскоре мы с Тимоном в окружении сурово бдящего взвода охраны уже сидели возле заснеженных могил трёх бойцов, совсем недавно похороненных рядом друг с другом.

Темнеющее небо сплошь было затянуто облаками. Морозно, очень морозно. Длинными концами суконного башлыка, надетого поверх шапки, часовой обмотал шею и плечи, как шарфом. Закрыл ими и рот, и нос, оставив только тонкую щелочку для глаз. Край сукна от сильно парящего дыхания покрылся инеем и даже заледенел.

Орк лишь недавно заступил на пост возле какого-то большого железного ангара, а ноги уже начали замерзать. Да и под стёганку холод настырно пробирался, заставляя часового всё чаще и чаще исполнять неуставной зимний танец «Два притопа, три прихлопа».

Это хорошо, что от снега расчистили лишь небольшую площадку перед высокими воротами, дабы они могли хоть как-то открываться. Да тропинку прокопали, прямую и неширокую, ведущую в далёкую тёплую караулку, где ещё нескоро можно будет согреться, сидя у печурки и потягивая горячий взвар.

Снега нынче навалило столько, что этот закуток у ворот со всех сторон оказался прикрыт высокими, в полный рост, сугробами. Хотя бы ветер не так донимал. Да и начальник караула, если б с проверкой внезапной нагрянуть надумал, ещё издали бы замечен был. Ему ведь, кроме как по тропинке этой, сюда больше никак и не подобраться, не пролезть. А пока нет никого, можно было, чтобы от холода не сдохнуть, хоть горным козелом скакать, хоть, как дурная кура, крыльями хлопать.

Вот часовой и отбивал чечётку минут пятнадцать, по моим прикидкам, пока не приметил на дальнем конце тропинки тёмную фигурку. Кто-то топал в его сторону.

Зимний день короток, и уже начинало вечереть. Потому в неверной сумеречной мгле не сразу удалось разглядеть, кто там приближается. Вот, согласно уставу, на идущего тут же и нацелилось дуло карабина.

— Эй! Кто идёт? — громко пробасил часовой. — Доложись!

— Свои, не переживай, — незамедлительно прилетело в ответ.

Голос молодой, высокий. Будто у мальца какого. Да и рост у незваного гостя совсем невелик был. Короткий бушлат, ватные штаны, валенки. На голове тёплый стёганный шлем военспеца. Тёплый шерстяной шарф полностью скрывал лицо, но тут можно было уже не сомневаться — так одевались почти все гномы из вспомогательных подразделений. Парнишка из обслуги. Вон и лопата у него снеговая в руках.

— Давай, пароль называй, — проворчал часовой. — Тоже мне, свой нашёлся.

— Да какой пароль, дяденька, — возмутился юнец. — Мне твой ангар даром не нужен. Меня лишь снег малёхо подразгрести послали. Да ты ружьём-то в меня не тычь, подстрелишь ещё ненароком.

— Это не ружьё, а карабин, дурень, — орк повесил оружие на плечо. — Понимание надобно иметь. Это тебе не лопатой махать.

— Как скажешь, дяденька, — малец, подходя ближе и примеряясь к свежевыпавшему снегу, перехватил поудобнее черенок лопаты и вдруг резко ткнул её ковшом точно в горло часовому.

Удар был, пусть и не смертельным, но болезненным и напрочь сбивающим дыхание. Да вдобавок папаха с башлыком съехали на глаза, перекрывая обзор. Буквально на пару секунд, пока орк не поправил их рукой. Но коварный малец уже исчез из виду, а спину несколько раз подряд пронзила остро-жгучая боль: печень, лёгкие, сердце, снова печень…

На этом мои видения и закончились. Сомнений не было, пацан истыкал часового ножом, спрятанным до поры под одеждой. Или штыком.

— Слышь, служивый, — выйдя из транса, обратился я к мастер-сержанту Лимберто, оставшемуся с нами торчать на кладбище, — что за склад охранял боец, которого зарезали в спину? Какой-то высокий ангар с полукруглой крышей и большими воротами.

— Там стояли бригадные бронеходы, — выпялился на меня орк с нескрываемым восторгом. — А ты, твоё высокочинство, так прям и смог разглядеть, как его прирезали, часового-то?

— Во истину, смог, — порадовал я, похоже, нового почитателя своего таланта. — Это не тот ли ангар, что потом эльфы разбомбили?

— Он, — кивнул мастер-сержант. — Да только это уже дня через три случилось. А тогда злодеи замок на воротинах сломали и инструмент дорогой из ангара упёрли.

— Злодей, — поправил я служивого.