Снова откинулась заслонка на окошке. Тюремщик осмотрел камеру и загремел засовом. Вместо того чтобы принести мне еду, он впустил в камеру высокого мужика сурового вида. Одет тот был в форму, напоминающую военную, но без погон. Вместо них были нашиты шевроны на рукавах. Мужчина внимательно осмотрел меня и скорчил гримасу недовольства.

— Полагается вставать по стойке смирно, солдат, когда входит офицер. — Строго произнёс он.

Охранник вслед за мужиком занёс стул, на который тот уселся, положив ногу на ногу.

— Кому полагается, тот пусть и встаёт. — Отвечаю ему равнодушно. — А я не солдат и в армию не собираюсь. Тем более мне цепь подвижность слегка ограничивает.

— Надо было раньше думать, до того как документы подписал. — Тем же тоном продолжил мужик. — Позарился на лёгкие деньги, а бумажку читать не стал. Или неграмотный?

— Грамотный. Поэтому точно никаких бумаг не подписывал и тем более не читал. Это ваши люди меня сначала утопить пытались, а когда не вышло, то чуть не убили своей магией. Не просто же так я в беспамятстве валялся? А пока валялся, они за меня состряпали бумаги, и деньги себе забрали.

— У тебя есть доказательства? — Приподнял мужик одну бровь. Наверное, тренировался долго перед зеркалом. Слишком наигранным был жест.

— Откуда? Я без сознания был. Но можно сравнить мою подпись с подписью на документах. — Предложил я.

— Документы подписываются отпечатком ладони или пальца, как было сделано в твоём случае. — Ухмыльнулся мужик, впрочем, без особого злорадства, а скорее с пониманием. — Так что встать смирно, доброволец! Перед тобой офицер!

— Да насрать! Придумали себе удобную систему для набора рекрутов и радуетесь. Только в моём случае хрен вы угадали! Я не собираюсь воевать за такое государство!

— Замечательно! — Обрадовался мужик. Он аж наклонился вперёд, словно боялся не расслышать мой ответ. — Может, тебе, и император наш не нравится?

— Мне девушки нравятся, а император хреново правит, если в армию силой и обманом людей заманивают. — Ответил я.

— Дураков! — Ещё сильнее обрадовался мужик моему заявлению. — Властью, данной мне, императором Российской Империи, ты приговариваешься к смерти за оскорбление в адрес Его Императорского Величества. Но наш император мудр и милостив! Поэтому смертная казнь заменяется отправлением в штрафной батальон. Решение окончательное и обжалованию не подлежит! — С улыбкой на лице закончил он. — Молодец, Дураков! Облегчил жизнь многим людям и дал возможность завершить дело без лишней волокиты.

— Как удобно устроились. — Меланхолично ответил я, развалившись на лежанке, даже ногу на ногу положил. Есть у меня такая привычка. — Слова лишнего не скажи, сразу в армию загремишь. — Мне было наплевать, что меня хотят отправить в штрафники на какую-то войну.

Терять, кроме жизни, мне было нечего, но за неё я совсем не волновался. По крайней мере, я России, пусть и в какой-то другой. Главное, менталитет у меня и у местных похож. Шевельнул руками, разминая пальцы. Очень хотелось избавиться от кандалов, но решил не показывать своих возможностей раньше времени. Одну глупость я уже сделал, когда выламывал заслонку на двери. Приберегу козыри для другого случая. Тем более, я об этих козырях сам имею смутное представление, и вообще не знаю, где оказался.

— Тебя как звать? — Спросил у мужика.

— Ко мне нужно обращаться Ваше Благородие. — Ничуть не смутившись, поправил меня посетитель. — Зовут меня Кирилл Петрович Епифанцев. Помощник военного прокурора по Архангельской губернии. Будешь жалобу писать, Дураков?

— А поможет? — Со скепсисом поинтересовался я, практически зная ответ.

— Нет. Но нервы всем очередная проверка потреплет. — На удивление честно ответил помощник прокурора. — А тебе оно надо, чтобы окружающие на тебя разозлились?

— Мне без разницы, а вот нужен ли вам голодный и злой арестант, вопрос более важный. Меня кормить собираются?

— Дежурный! — Крикнул Епифанцев и добавил, когда открылось окошко. — Поесть арестованному принеси. Да не жмись. Всё как положено, чтобы было! И так его пайку хомячили, пока он без сознания лежал.

— Да кому нужна арестантская еда?! — Возмутился дежурный исчезая.

— Кирилл Петрович, будь добр, расскажи, что за штрафники и с кем воюем? — Решил расспросить я помощника прокурора, пока у него было хорошее настроение.

— Слава богу, ни с кем не воюем. — Не обратил тот внимания, на обращение не по титулу, но с интересом взглянул на меня. — Ты хочешь сказать, что не слышал про Приполярную Аберрацию? Ты же местный?

— Кто сказал? Я такого не говорил. Меня даже про имя никто не спросил. Молча шибанули каким-то заклинанием, а потом ещё виноватым сделали! — Наигранно возмутился я.

— Это уже не важно. Как бы тебя раньше ни звали, теперь ты Василий Дураков! — Ухмыльнулся помощник прокурора. — Если повезёт, то сменишь имя и свободу получишь.