Столько времени было упущено… Когда стало понятно, что пришлые боги намерены попросту уничтожить местных, когда они не постеснялись использовать аватаров для войны в материальном плане, народу лесов потребовалась моя помощь. Богиню призвали, а для ритуала вызвалась как раз она. Это был сугубо личный выбор, никакого принуждения, и Миель это понимала. Как понимала и то, что теперь в этом теле был совсем другой разум, а сущность её дорогой подруги оставалась где-то на задворках сознания. Ей было очень больно, и богиня могла это чувствовать. Но для того чтобы покинуть это тело и вернуть в него её подругу детства, нужно было победить в войне. Возможно, именно из-за этого чувства вины я и приблизила к себе Миель, сделала её верховной жрицей… А может, это были и чувства аватара: Ви оказалась очень сильной личностью, со столь мощными эмоциями, что умудрялась даже бессознательно накладывать свои чувства на чувства богини. Скорее всего, я просто слишком долго нахожусь в аватаре, так долго я ещё никогда не была в теле смертного.

Пока я так размышляла, Миель уже облачила меня в мои доспехи золотистого цвета и, как всегда, сделала это превосходно: каждая деталь была на своём месте, ничего не стесняло движений и не причиняло неудобств… она просто умница. Пора!

Я вышла из шатра, а верховная жрица последовала за мной, подхватив свой каплевидный щит. Едва оказавшись снаружи, она начала отдавать приказы своим подопечным, и всё в один миг пришло в движение: кто-то стал собирать шатёр, кто-то облачаться в доспехи и примерять вооружение, готовясь к выступлению. Я же сделала несколько шагов и прикоснулась к ближайшему дереву, запуская восприятие.

Очень быстро я нашла такие родные и в то же время испорченные чем-то ужасно мерзким сущности: действительно, они были неподалёку и располагались очень скученно… разведчики не ошиблись. Но почему же они решились на сражение? Сигнатур было порядка пятисот, собрались все преследуемые беглецы, и силы были примерно равны: я взяла с собой только четыре усиленные роты, плюс корпус жрецов. Маги по-прежнему отказывались принимать участие в боях, предпочитая придерживаться сомнительного нейтралитета. Но здесь была я! А это напрочь лишало их любой надежды на победу. И я не чувствовала божественного присутствия, среди этих сигнатур не было аватара врага. Возможно, они решили просто умереть с честью…

— Все готовы, — слова подошедшего воина отвлекли меня от размышлений.

— Выступаем! — скомандовала я, оглянулась и, встретившись взглядом с Миель, поспешила вперёд.

Я первой вышла на опушку леса, сопровождаемая лишь редкими фигурами разведчиков и следующим за мной отрядом старших жрецов. Пока мои войска выстраивались на плавно уходящем вниз склоне, я внимательно осмотрела будущее поле битвы.

Это была ровная, по форме напоминающая тарелку низина, обрамлённая со всех сторон лесом. Отступники толпой, без какого-либо построения, стояли на противоположном склоне. Вместо одежды на них висели какие-то окровавленные лохмотья и части трофейных элементов брони, которые они использовали больше для бахвальства, чем для реальной защиты. Их лица были разукрашены, у многих на шее болтались жуткие ожерелья из отрезанных пальцев и ушей, кое у кого на шипы, торчащие из наплечников или шлемов, были насажены человеческие черепа. Особенно выделялись воины, нёсшие за спинами привязанные к телу древки с флагами или даже целые конструкции, зловеще повторяющие уже ставший таким ненавистным символ Оума: круг, из центра которого торчали восемь заострённых стрел. Кое-где виднелись также полотнища со знаком Саэлис: зелёная стрела, оплетённая телом змеи.

Завидев войска противника, всё это скопище завопило вразнобой, размахивая над головами своим оружием, намеренно зазубренным или оснащённым всякими металлическими элементами, наскоро прикованными для пущей брутальности. Некоторые даже подскакивали на месте от переизбытка эмоций… От всех них ощутимо тянуло потусторонней мерзостью. Пришлая богиня обильно одарила отступников своей «благодатью», словно в издёвку извратив детей лесного народа, моих любимых детей…

Войска уже выстроились: четыре сотни солдат плечом к плечу стояли ровными шеренгами. К каждой роте был прикомандирован отряд клириков из младших жрецов. Старшие жрецы, во главе с верховной жрицей, поддерживали в бою богиню, всегда сражающуюся в первых рядах. Я чувствовал боль и грусть, которые, словно тяжёлые камни, лежали на душе богини, и её желание поскорее закончить мучения её детей, пусть даже через смерть вырвав их из разлагающих объятий мерзкой пришлой.

Едва я стала спускаться по направлению к войскам, как улюлюкающая толпа врагов бросилась к ним на встречу. Первые ряды синхронно шагнули вперёд, выставляя щиты, а задние начали с молниеносной быстротой пускать стрелы. Над воинами зазвучали слова благословений, особенно действенных в моём присутствии, и их накрыла аура мягкого зеленоватого свечения.

Очень быстро, несмотря на значительные потери, толпа отступников достигла первых рядов, и завязался жестокий бой. То тут, то там полыхали боевые заклинания жрецов, воины сменяли друг друга, сохраняя строй. Я побежала быстрей и с ходу вклинилась в толпу, орудуя двумя причудливо изогнутыми мечами. Каждый удар был смертелен, каждый взмах, рассекающий тела едва ли не пополам, нёс освобождение ещё одной несчастной заблудшей душе.

Не прошло и минуты, как я оказалась почти в центре безрассудно атакующей толпы. Конечно, их фанатизм не был совсем бесполезен, многие мои бойцы были сражены этим сумасшедшим напором, но дисциплина и выучка, строй и поддержка клириков делали своё дело — очень скоро все нападающие будут повержены, и я лишь ускорю этот процесс, сведя потери к минимуму.

Но кто-то будто услыхал мои мысли, и позади сражающейся толпы вдруг раздались жужжащие звуки, а я почувствовала особенно смердящие выбросы магии. Что там происходит? Ускорившись и максимально усилив восприятие, я наконец-то смогла разглядеть то, что до сих пор успешно скрывала от меня вся эта пропитанная божественной деградацией толпа.

Позади этого скопища, больше похожего на отряды кровожадных берсеркеров орков, чем на бывших детей леса, оставалась кучка фанатиков, не участвующих в бою. Всё это время они читали какие-то заклинания или проводили некий ритуал, а теперь с изощрённой жестокостью лишали себя жизни: с диким воем вспарывали себе животы тупыми серпами, втыкали себе в сердце широкие куски железа или перерезали горло ритуальными ножами. И над каждым таким смертником вспыхивал в воздухе кроваво-красный овал, из которого начинали вылезать чудовищные твари всевозможных видов и размеров.