Я подошла первая

— Ну ребятки, показывайте, что у вас тут — присела я перед ямкой сделанной явно моими мальчиками.

Сумрак носом подтолкнул ко мне ближе белую кость. Да она уже настолько стара, что время сняло с нее все признаки былой жизни.

Не люблю я кости, если совсем честно. Не боюсь, но не люблю. Но делать нечего. Вздохнув поглубже, протянула руку и дотронулась до части когда-то живого человека.

Дождь! С самого вечера как зарядил, так и не унимался. И это был почти мальчишка. Лет двенадцать наверное было ему… Он бежал по делам с поручением от самого верховного.

Эти злые люди ворвались в обитель на рассвете, но тут вставали рано, поэтому все служители и прислужники были уже на ногах. Ранний приход посетителей в обители никого не удивлял. Но эти посетители не просили их допустить в храм для общения со Старым Богом. Они выломали ворота и начали погром как только ворвались на территорию обители. Они крушили, ломали и даже убивали.

Их озверевшие лица пугали своей непримиримостью. Вот верховный и послал мальчишку-прислужника спрятать-сохранить самое дорогое, что было в их обители — звезду Старого Бога.

Мальчишка был перепуган, но старался уйти от погромщиков вдоль стены одного из домов, в котором и жили прислужники. Он старался не привлекать к себе внимание, но вдруг услышал злой окрик

— Куда это ты, щенок, собрался?

Он от неожиданности и испуга поскользнулся. Резко оглянувшись увидел, как мужик огромного роста с мордой перекошенной зверинным оскалом надвигался прямо на него.

Мужику тоже было скользко, но он не собирался упусткать свою добычу. А добыча была перепуганным мальчишкой.

И все же малец помнил, что ему нужно спасти звезду. Ничто не пришло ему в тот момент в голову лучше, чем заляпать звезду грязью, которая в изобилии была под ногами. Он прикрыл своим телом звезду и наляпывал на нее все новые комья грязи. А потом он почувствовал удар. От боли он завыл и свернулся калачиком пряча свой драгоценный комок грязи прижатый к груди.

А потом его куда то поволокли за шкирку, потом опять боль, а потом темнота и все.

Пролетевшая пред глазами кусок чужой жизни накрыли меня с головой. Все так живо было, как будто сама все это пережила.

Да и на самом деле пережила. По щекам бежали слезы, а дыхание сбилось.

Не знаю сколько времени у меня все это заняло, но сердце как будто остановилось. Я выпустила кость и осталась сидеть, потому что сил подняться не было. Только почувствовала, как чьи то руки обхватили меня за плечи и подняли.

Судорожный вздох вырвался сам. Только сейчас я поняла, что я плачу. Меня крепко обняли и прижали к груди. А я уцепилась за одежду от которой пахло живым человеком и тепло обнимавших меня рук дарили защиту.

Я разревелась. Как маленькая. И мне было не успокоиться. Увиденное мною испугало меня. И тут мой страх смешался со страхом того мальчика. А меня прижали еще крепче и уже даже по голове гладить начали успокаивая

— Тссс! Успокойся. Все хорошо.

Мне еще что-то говорили. И я прекрасно понимала, что пора успокаиваться.

Я уже пришла в себя и понимала, что сейчас все вокруг на меня смотрят, а я тут истерику закатила. Уцепившись за грудки еще крепче постаралась глубоко подышать, чтобы успокоиться.

Получилось, но шмыгать носом не перестала. Мне протянули белоснежный платок и я его тут же испачкала утерев нос и остатки слез с лица стерла.

Вокруг стояла тишина. Были слышны только мои всхлипы.

Мне стало окончательно стыдно, особенно когда я поняла, что пачкаю я одежду на груди Его Высочества принца Джаринга.

— Простите — пролепетала я извиняясь и за истерику перед всеми присутствующими, и за испорченную одежду перед принцем

— Расскажи нам, что так тебя расстроило — попросил король

Его голос прозвучал мягко. А я опять судорожно вздохнула и принялась рассказывать.

— Эта кость принадлежит мальчику послушнику. Ему было лет двенадцать, когда его убили. Нападение на обитель случилась на рассвете дождливого дня. Их тут убивали, обитель рушили… — мой голос опять начал срываться

Я замолчала, чтобы подышать и придти в себя. Мне нужно продолжить рассказ. Поэтому несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула. При этом мысленно себя успокаивая, что это уже все случилось и случилось очень давно. Мальчик уже мертв, вон даже его кости уже побелели.