— Помочь?

— Без сопливых обойдусь.

— Я не сопливый… так-то… дед сказал, что тебя тоже женит.

— Это вряд ли, — Тимоха спокойно разминает стопу, перехватывая её пальцами левой. Правая придерживает, но пальцы её шевелятся. — Разве что снизойдёт до мещанок. Ну или найдёт совсем уж кому деваться некуда. И то… сомнительно.

— Да ладно… — отвечаю. — Ты же…

И ловлю взгляд, в котором предупреждение. Ну да, о таком Тимоха говорить не готов.

— С Татьяной помолвку расторгли, — перевожу тему.

И снова уловка помогает, потому как Тимоха разом забывает и про ногу, и про судорогу. Сжимает кулаки.

— С-скотина, — его голос шипит, и Буча, которая пыталась поймать тень, опутать её кольцами, оборачивается. Моя тоже. Они чуют волнение и готовы защищать, но…

Знать бы от кого.

— Плохо, да?

— Плохо, — Тимоха отпускает ногу. — Но если Анчутков… в общем, ты ж дурить не станешь?

— Не стану, — качаю головой.

Здесь не поймут.

Свобода воли. Выбора… ага, тут воля одна — родительская, ну или патриарха, коим дед является. А любовь и вовсе блажью считают. То ли дело долг и род, и прочие очень важные вещи.

— Хорошо…

— Она видит тени. Сиси, — говорю осторожно. — Там, в поезде… она мою точно видела. И не испугалась. И значит, у неё дар?

— Тогда понятно.

Мне вот категорически ничего не понятно, а потому жду, пока Тимоха снизойдёт до объяснений. Он же не спешит. Сидит, задумчивый такой.

— Наш дар у женщин редко бывает. У Танечки вот проснулся.

Это я знаю.

Как и то, что у Танечки не только дар, но и тень имеется, которую она сама на изнанке добыла. И что тренируется Танечка, пусть и отдельно от прочих, но всё же. И что это не принято, но…

— Вокруг нашего дара много слухов ходит, — Тимоха растирает стопу и движения его злые, нервные. — Нехороших.

— Это вроде как, что если охотников выбить, то и тени исчезнут?

— Вроде, — соглашается Тимоха и медленно наклоняется, чтобы дотянуться до носков. — Про женщин говорят, что они из близких, из тех, кто даром Её не отмечен, жизнь тянут. Особенно из мужей… причем в эту ерунду даже Охотники некоторые верят.

То есть, найти жениха Татьяне не так просто?

— С другой стороны, от жены с сильным даром и дети сильные родятся.

— С даром?

— Именно. В старых семьях это знают…

— Но?

— Что «но»?

— Если б просто знали, то тут уже бы вереница из женихов стояла бы.

— В своё время и стояла.

Тимоха попытался натянуть носок. Я дёрнулся было помочь, но к счастью, предложение не озвучил. Братец мой — ещё тот баран упёртый. Прям сразу видно, что кровный родственник.

— До того как…

— До того, — кивает Тимоха. — А потом несчастье это… и отец из рода ушёл. Слухи…

— Что кто-то из наших открыл полынью? Дед… сказал.

Взгляд внимательный такой. Но Тимоха снова кивает:

— Да. Он требовал следствие провести. Синодников позвал. Канцелярию государеву… других… всех просил приехать, кто мог. Но…

— Оказалось, что не мог никто?

— Именно. Точнее не захотели. Несчастья порой бывают. И прорывы, и стихийные провалы. Твари всякие… особенно тут, на границе. А дед… он упрямо не хотел верить, что это несчастье — само по себе, беспричинно. Что… просто не повезло.

— И его сочли ненормальным?

— Скорее уж помешавшимся от горя. Но не настолько, чтобы представлять опасность для окружающих. Ему выражали сочувствие. Следствие… да, проводилось. Не могло не проводиться. Но всё признали несчастным случаем.

— А слухи тогда…

— Слухи… вспомни, ты был на грани истощения. Какие мысли в голову лезли?

Те мысли и близко вспоминать не хочется. Меня и сейчас передёрнуло от понимания, насколько я был на грани. Нет, не смерти, а того, чтобы выпустить тень и…

— То есть… вариант, что кто-то… перенапрягся настолько, чтобы взять и… — я взмахнул рукой. — И сотворить…

— Скажем так, я в это не верю. Но с точки зрения большинства эта теория куда правдивей, той, которую предлагает дед. И чем больше он настаивал, тем…

Сильнее все уверялись, что его одержимость не на пустом месте возникла. И что за попытками свалить вину на таинственного недруга дед скрывает неприглядную правду о свихнувшемся охотнике.

— Дерьмо, — сказал я совершенно искренне, и заработал лёгкую оплеуху.

— Нехорошо ругаться, — Тимоха произнёс это с укоризной. — А так… в общем, доказательств не было. Обвинений роду тоже не предъявляли, но…

Желающих породниться с потенциальными безумцами не нашлось.

Точнее какие-то нашлись.