— Костя, — подозвал меня отец.

Я быстро приблизился к краю кровати, став сбоку от него. Отец выглядел очень уставшим. Его лицо сильно побледнело. А глаза, казалось, смотрели куда-то в пустоту. А ведь еще вчера вечером он выглядел в полном здравии. Прошли всего сутки… Теперь я понял, как сильно губит лихорадка.

— Как прошел совет? — поинтересовался граф.

— Все прошло хорошо, — улыбнулся я, стараясь не беспокоить его, произошедшим неловким моментом.

— Николай звонил, хвалил тебя, — широко заулыбался отец, — говорит, ты хорошо выступил. У тебя большое будущее…

Хм, Николай. А я ведь не выступал. Он думает, что отец уже все? Зачем он звонил? Еще и меня похвалил. Проверял жив ли еще глава рода? Возможно.

Нет, я не допущу, чтобы Николай стал главой рода.

Мне нужен отец, глава клана Александр Иванович Морозов.

— Отец, — тихо произнес я графу над ухом, — я тебя вытащу. Чего бы мне не стоило.

Он снова заулыбался и покачал головой. Таким я его ни разу не видел. Некогда суровый человек, воплощение мужественности и непоколебимости, теперь беспомощно лежал, потерянно глядя в потолок. И его улыбка, казалась, неестественной. Ведь, так он себя не вел. Хочется вернуть ту строгость и несгибаемость, присущие ему. Но такова жизнь. Я лишний раз убедился, что все мы люди.

Обещание, данное отцу, я собирался выполнить. И я понимал, в какую сторону мне нужно двигаться.

— Доктор, — отвел я в сторону одного из мужчин, — скажите, сколько ему осталось? Только честно.

— Я не доктор, — хотел было возразить он.

— Да не важно… — перебил его я.

— Скорее всего, к утру он потеряет сознание, — предположил мужчина, — пару дней, я думаю, максимум. Организм немолодой, много хронических болезней…

— Я вас услышал, — кивнул я и вышел из спальни отца.

Как только я вошел в свою комнату, я закрыл дверь на ключ. Пару часов я лежал, глядя в потолок, и думая о том, что я могу сделать. Я перебрал множество вариантов, но ни один из них не лечил лихорадку. Вернувшись к первому варианту, который я сначала отбросил, я встал с кровати. Затем, подошел к окну. Взяв телефон, я набрал номер Татьяны.

— Доброй ночи, — тихо произнес я, — извините, за звонок в столь поздний час.

— Да, Константин Александрович, — ответила Татьяна сонным голосом, — доброй ночи. Ничего страшного, можете звонить в любое время суток.

— Татьяна, — продолжил я, — я к вам по делу.

— Что случилось? — спросила она, видимо, окончательно проснувшись.

— Нам нужно встретиться снова, по телефону нельзя, — предложил я, — давайте в той же квартире, на рассвете.

— Хорошо, я буду в шесть, — сразу согласилась Татьяна.

Я положил трубку и отправился обратно в постель. Затем, я отправил сообщение Митяю, что сегодня нужно заехать пораньше. До шести часов еще было время немного вздремнуть. Необходимо было быть бодрым, чтобы оставлять ясность мысли. И не наделать ошибок, принимая не те решения. Риск был. Не было выбора.

Было ощущение, что никто и не пытался помочь, кроме матери. Будто и вправду все ждали, когда сменится глава клана. Чем он им не угодил? Или они не были в курсе… Ведь Николай на совете никому ничего не сказал. Да и отец был таким человеком, который неохотно распространялся о своих слабостях. Возможно, и вправду, никто и не знал, что он болен. И не просто болен, а лихорадкой. Смертельной болезнью. Так и помрет молча.

Все-таки мне удалось, хоть и с трудом, поспать несколько часов. Я встал в пять часов утра. Вышел из спальни и заглянул в отцовскую. Картина сильно не изменилась. Только двое мужчин уже давно уехали. А мать, все также, сидела рядом с отцом. Я не стал их беспокоить и спустился сразу вниз.

Несколько служанок суетились в столовой, готовя завтрак. Я взял чай и бутербродом. Слуги, как обычно, боялись даже поднять на меня взгляд. А я, как обычно, улыбался им и с каждым здоровался.

— А где Маша? — спросил я у одной из горничных.

— Сейчас она убирается в гостинной, господин, — ответила она, все также не поднимая взгляда.

— Большое вам, человеческое спасибо, — сказал я, чем очень сильно ее засмущал. Казалось, что она не знала куда ей деться.

Я быстрыми шагами направился в гостинную. Горничная не обманула, Маша действительно была там.

— Привет, Маш, — поздоровался я, — дело есть.

Маша, от неожиданности, чуть не выронила стеклянную вазу. От такого обращения, она явно сильно удивилась. К подобному, в этом доме точно никто не привык. Что отец, что мать, были достаточно строги и очень требовательны.

А тут я, со странным подходом к слугам. Они сначала думали, что я издеваюсь. Играю с ними, забавы ради. Но это было не так. Я действительно старался хорошо к ним относиться. Будто к простым рабочим, что выполняют свою работу за деньги. Но и идеи ломать общественный строй, у меня тоже не было.