— Конечно же, — я услужливо подставил Людмиле Валерьевне руку, и мы пошли по дороге.

Вопреки моим ожиданиям, наставница ворожей больше не произнесла ни слова. Она просто шагала вперед, почти не опираясь на мою руку и загадочно глядя прямо перед собой. Несмотря на немощное телосложение, в этой женщине ощущалась внутренняя сила. Впрочем, учитывая то, как быстро она расправилась с полозами, удивляться не приходилось. В конце концов, просто так преподавателями в Особой Академии не становятся.

— А что с вашим внуком? — нарушил я тишину. — С ним все в порядке?

— Благодарю за беспокойство, — учтиво кивнула Людмила. — С мальчиком все хорошо. Просто занемог. Он всегда был слаб здоровьем.

— А для него безопасно править драгуном?

— О да, — слабо улыбнулась ворожея, — внутри боевого доспеха Коленька может вдохнуть полной грудью. Не тревожьтесь за него. Но, если вам не в тягость, я буду весьма благодарна, если вы за ним приглядите.

— С радостью, — мы дошли до крыльца, поднялись по ступеням, и я учтиво распахнул перед спутницей дверь, пропуская ее вперед.

— Благодарю вас, — вздохнула женщина, но чуть задержалась возле меня. — И еще, — она коснулась моей руки своей сухой узкой ладонью, — не спешите с женитьбой, граф. У меня есть все основания полагать, что ваша невеста проклята своим же даром.

— Что вы имеете в виду? — насторожился я.

— Ее любовь может принести суженому несчастье, — пояснила Людмила. — Но пока это лишь догадки. Мне нужно лучше изучить ее особенности, чтобы сказать точно. Пока же прошу вас повременить с близостью с Дарьей хотя бы первый год обучения.

— Мы так и планировали, — я попытался скрыть переживания за маской вежливости. — Но вся эта история с черной невестой… мне казалось, что это сказки.

— Возможно, все обойдется, — несмотря на мои старания, пожилая ворожея с легкостью поняла все мои тревоги. — Давайте не будем торопить события. — Она вошла в открытую мною дверь, где ее уже дожидались встревоженные ученицы, и посоветовала. — А вот вам, в отличие от событий, лучше поспешить — Григорий Ефимович не любит ждать. Если сильно осерчает, то скажите, что провожали меня.

— Не извольте беспокоиться, Людмила Валерьевна. Я со всем разберусь.

— Приятно видеть такую решимость и уверенность в столь молодом человеке. — Вернула мне улыбку ворожея и пошла к своим ученицам.

Дарья отделилась от остальных и перехватила меня уже на лестнице.

— Ты в порядке? — ее голос дрожал от волнения.

— Да, — успокоил я девушку.

— Хорошо, — она облегченно выдохнула. — А то князь Зорский едва ноги передвигал. Я уже начала волноваться. Извини, что не пошла с тобой. Хотела прикрыть сокурсниц, если копии или полозы миновали бы вас. У остальных сил куда меньше, чем у меня.

— Ты все сделала правильно, — в моей памяти всплыли недавние слова Людмилы Валерьевны об особенностях дара моей невесты. — И со мной все в порядке. Извини, но сейчас мне нужно идти к Распутину. Поговорим после?

— Да, конечно, — Дарья отступила, но, прежде чем вернуться к своей наставнице, прошептала. — Остерегайся своего наставника. Мне он не нравится.

— От него, судя по всему, никто не в восторге, — хмуро заметил я. — Но придется искать общий язык. Как-никак два года друг друга терпеть.

— Удачи, — напоследок пожелала мне Дарья и ушла.

Я же пошел вверх по лестнице на третий этаж, где и находился кабинет Распутина. Дверь оказалась приоткрыта. Внутри горел свет, но никаких звуков оттуда не доносилось. Я вежливо постучал.

— Входите, — сурово произнес Распутин.

Он сидел на высоком стуле с резной спинкой и подлокотниками в виде змеи, больше напоминающем трон управителя, нежели обычный предмет интерьера. Локти моего наставника покоились на широкой столешнице, на которой кроме тонкой стопки пожелтевших от времени бумаг ничего и не было.

Само убранство кабинета заместителя начальника Академии не блистало присущим этому учебному заведению лоском и пафосом. На ровных стенах с темно-зелеными обоями висели кости, судя по всему, полозов. Каждая пестрила вырезанными на ней символами, значение которых оставалось для меня загадкой. Плотно задернутые черные шторы не пропускали внутрь ни единого лучика света, так что простая люстра под серым потолком работала и днем.

У дальней стены находился огромный шкаф, доверху забитый книгами. Несмотря на обилие томов, все они были расставлены ровными рядами и строго по размеру. У соседней стены находился шкаф поменьше. В нем стояли бутылки и стаканы, причем так же аккуратно, как и книги. Видимо, хозяин кабинета очень любил порядок. Даже на пушистом коричневом ковре, полностью устилавшем пол, не было ни соринки.