По крайней мере, я на это надеялся.

Когда все закончили с едой, хозяин особняка повел мужчин в другой зал, где предложил коньяк и сигары. Что делали в это время женщины, оставалось лишь догадываться, но ни одной из них в комнате с мужчинами не оказалось.

Гости разделились на группы и начались скучные, на мой взгляд, разговоры про политику. В основном перемалывали косточки противникам Императора. Мой сосед по столу громко сокрушался на извечную тему, что раньше, дескать, и трава была зеленее, и девки краше, и полозы меньше, и одевались, конечно, не как челядь. Обливающийся потом толстяк кивал так, что стал похож на игрушку-мопса в машине, которая качает головой во время езды.

Я же старался держать язык за зубами и крутится подле хозяина дома. Благо, тот оказался заинтересованным в моем обществе, и слишком уж дотошно расспрашивал меня о сражениях с полозами. Скоро вокруг нас собрались остальные, и мне пришлось повторять все второй раз, чтобы никто ничего не пропустил.

Находились мужчины, которые лезли с советами, как именно мне следовало править драгуном, чтобы лучше побеждать полозов. Таких советчиков я никогда не любил и стабильно посылал по одному известному адресу. Благо, добротная маслянистая сигара и отменный коньяк сделали мой нрав более покладистым, так что обошлось без ссор.

Когда мой рассказ закончился, разговор перетек в обсуждение французов. Как выяснилось, они перешли в активную атаку из-за того, что Императору пришлось отозвать часть драгунов к столице для защиты от участившихся атак полозов. Военной компанией занимался Кутузов и, пока собравшиеся обсуждали его, я вспоминал обрывки из стихотворения Лермонтова про «день Бородина» и гадал, наступит ли он в этом мире.

Когда любящий со всеми соглашаться толстяк начал клевать носом и громко всхрапывать, большая часть гостей засобиралась по домам. Все благодарили хозяина за отменный вечер, обещали поддерживать контакты и непременно встретиться еще раз. Всё по стандартной схеме, которая сохранилась и в привычной для меня временной линии.

Так и не найдя ничего подозрительного, я тоже решил не выделяться и, выразив радушному хозяину свое почтение, сообщил о желании вернуться в Академию. Долгорукий вызвался проводить меня и Дарью.

Мы вышли из залы и направились в парадную. Женщины тоже оказались здесь, но своей нареченной я среди них не увидел.

— А где же ваша ненаглядная? — хозяин дома тоже обвел собравшихся внимательным взглядом. — Право слово, столь видную барышню попросту невозможно потерять среди других.

— Действительно, — пробормотал я, продолжая рассматривать пеструю, стремительно убывающую толпу.

— Давайте спросим у моей супруги? — не дожидаясь моего ответа, Долгорукий пошел к своей жене.

— Дарья почувствовала себя нехорошо, — тихо сказала мужу Елена Долгорукая. — У бедняжки разыгралась мигрень. Я отвела ее в гостевую, чтобы она прилегла и немного отдохнула. Давай я провожу туда графа Воронцова, а ты пока займись гостями.

— Конечно, — согласился Долгорукий, коснулся моего плеча и ушел.

— Что с Дарьей? — спросил я Елену, когда она жестом пригласила меня следовать за собой. До прибытия сюда моя нареченная не жаловалась на здоровье, а тут вдруг занемогла.

— Мигрень, — повторила женщина. — Мы сидели и разговаривали. Она отказалась от вина и попросила чаю, а потом вдруг пожаловалась на плохое самочувствие.

— А почему не позвали меня?

Елена Долгорукая посмотрела на меня так, будто видела впервые:

— Так… не заведено. К тому же, уверяю вас, ваша суженая просто устала.

Я кивнул. Речь женщины звучало вполне убедительно, вот только Дарья точно не из тех, кто стал бы жаловаться на головную боль. Возможно, она таким образом решила ускользнуть от хозяйки и оглядеться или…

…о втором варианте мне думать не хотелось.

Хозяйка особняка провела меня по длинному коридору первого этажа. Запах краски и древесины здесь усиливался, несмотря на раскрытые в конце коридора окна. Когда ноги обдало ночной прохладой, я машинально обернулся и увидел, что все двери плотно закрыты. Но сквозняк был вполне ощутимым.

— Вот и гостевая, — показала мне на дверь Елена. — Дарья ждет вас там. — Она повернула ручку и отошла в сторону, пропуская меня вперед.

В просторной комнате на кровати лежала Дарья. Она выглядела болезненно бледной и часто дышала. Опущенные веки дергались, сомкнутые ресницы дрожали, на лбу выступила испарина.

У изголовья кровати сидела та самая женщина, которая соседствовала с моей нареченной за столом. Она трогала волосы девушки так, словно любовалась ими, накручивая черные локоны на тонкие длинные пальцы.

— Что вы делаете? — почувствовав неладное, я шагнул в сторону кровати и услышал, как за моей спиной щелкнула закрывшаяся дверь.

Женщина не ответила. Более того, она даже не взглянула в мою сторону.

— Возможно, это черепаховый суп, — проворковала хозяйка дома. — Мне казалось, что мясо пахнет не так, как должно. Вы сами хорошо себя чувствуете?