Когда меня с княжной застукали за одним столом Трубецкой со своими дружками, ситуация изменилась. Вожак «стаи шакалов» просек мой сарказм, вызвав за угол поговорить как мужчины. Втроём напав со спины, повалили на землю и отпинали ногами. Я хотел дать отпор, но у меня ровным счетом ничего не вышло. Когда парни ушли, слезы обиды стали душить. Было больно не оттого, что мне пересчитали все ребра, а оттого, что оказался слабаком, создавшим себе иллюзию крутого парня, скрывающего внешность. Осознать реальность оказалось тяжело, но все же пришлось смириться со своей посредственностью. На посвящении мне дали кличку Задрот, а вот другим выдать клички не предложили. Все шло совершенно не так, как было до этого. Надо мной издевались все, кому было не лень. Парни на тренировке меня не жалели, часто разбивали нос и подбивали глаза. В медпункте давно прописался, рыжая девушка Клавдия уже устала меня исцелять.

— Оболенский, ну, когда ты научишься драться? Начни уже бить в ответ, а не только прикрываться руками, — она разочарованно на меня смотрела, когда в очередной раз появился с вывихнутым плечом. Я не мог ни на кого поднять руку, словно что-то не давало мне это сделать. Обида и ненависть с каждым днем накапливались в душе, желание отомстить стало моей целью в жизни.

На уроке магии Самуэль Гаврилович решил меня использовать в качестве подопытного кролика. Ученики тренировали на мне свою магию. Когда очередь дошла до Лопухиной, та применила любовный приворот, и теперь я не мог отвести от неё взгляд. Меня словно магнитом тянуло к самой красивой девчонке. Повсюду таскался за ней как хвост, исполняя все её прихоти.

— Задрот, ты как был тряпкой, так ей и остался. Если понимаешь, что на тебе приворот, так почему не избавишься? Подойди к учителю магии и попроси его снять, — не выдержав издевательств Верки, дал совет Трубецкой. Накануне она заявила, чтоб я взял её в жёны и объявил о помолвке. Я не смог отказать в такой малости, хотя отец был против, сказав, что сам копаю себе могилу. Ненавидел себя за слабохарактерность, за безволие, за навязанную влюбленность, но не мог ничего с этим поделать.

Мной помыкали, издевались и били на тренировках. Чем больше хотел изменить ситуацию, тем сильнее приходилось терпеть унижения. В какой-то момент я устал бояться быть слабым, решил, что эту данность надо принять. Если я не могу дать сдачи, то почему не начать от обороны играть? Теперь уворачивался на тренировках, не давая себя схватить, уклонялся, отступал, и мне это стало нравиться. Моя кличка сменилась на Неуловимый Джо. Устав меня ловить, парни постепенно отстали, сменив себе спарринг-партнёров. Лопухиной надоело со мной играть, видя искреннее к ней отношение.

— Оболенский, я тебе обещаю, что как только найду замену в мужья, то избавлю тебя от этой обязанности. Не хочу, чтобы ты страдал из-за меня всю свою жизнь. Думаю, что тебе нужна девушка получше, которая, сможет тебя полюбить, — она давно сняла с меня приворот, но привычка любоваться ею осталась. Продолжил пользоваться своим привилегированным положением привороженного и наслаждался холодной красотой девушки…

В какой-то момент всё закончилось, и я провалился в сон без сновидений, восстанавливающий мою психику.

Вновь очнулся в белой палате, где вокруг мигали датчики и пищали приборы. Все моё тело пронзила боль, особенно левую руку. Я застонал, и ко мне бросилась медсестра, сделав какой-то укол обезболивающего.

— Наконец-то очнулся, как себя чувствуешь? — склонилась девушка надо мной, и это была не Клавдия. Значит, я не в училище нахожусь, а в городской больнице. Память постепенно начала возвращаться.

Вспомнил, как училище хотели закрыть, накануне пропала целительница. Она училась на третьем курсе, поэтому пропажа ученицы всполошила всех родителей. Собрав группу, отправились на её поиски. Она слишком часто лечила меня, поэтому хотел отплатить добротой. Вёл отряд по лесу князь Трубецкой, а мы лишь следовали его указам. В какой-то момент на нас выскочил мутированный волк, выстрел в которого лишь поцарапал шкуру и разозлил монстра. Оружия у меня с собой не было, отбиваться от зверя не мог, застыл на поляне, как изваяние. На моих глазах зверь прикончил одного за другим всех ребят, которые пытались от него отбиться. Потом принялся за меня, сомкнув челюсти на левой руке. От боли я потерял сознание, а дальше ничего ровным счетом не помню. Хоть ребята, с которыми отправился в лес, меня не любили, а поначалу и вовсе надо мной издевались, мне их было искренне жаль. Слезы отчаяния и бессилия затопили меня. Медсестра что-то говорила про руку, желая, наверное, успокоить. Её слова доходили до мозга с трудом, но в итоге я понял, что она пыталась сказать. У меня не было левой руки, которую откусил монстр. Медсестра предположила, что плачу именно из-за этого, но страдал я из-за гибели ребят. Их потерю почему-то не мог принять, виня себя в произошедшем.

После этого случая что-то во мне надломилось, я отказался есть. В больнице подпитывали физ. растворами, но выписав домой, пытались кормить насильно. Одной рукой особо не посопротивляешься, глотал, но вкуса не чувствовал. Отец пригласил психолога, чтобы вернуть смысл жизни, но это не помогло. Училище закрыли, я находился на домашнем обучении, но учителя лишь разводили руками, не в силах меня обучать. Через пару месяцев меня определили в психушку, решив применить кардинальные меры. Тестируя на мне различные препараты, догадался, чем все это может закончится. Я окончательно превращусь в овощ и больше отсюда не выберусь. Поэтому стал таблетки выплевывать, а свое выздоровление симулировать. Когда же ко мне стали применять гипноз, с целью подправить память, пришлось срочным образом изучать эту науку, чтобы сохранить воспоминания о погибших ребятах.

В какой-то момент осознал, что дерьмо случается в жизни. Стоит себя простить за то, что я выжил, а кому-то просто не повезло. Я не мог безоружный никого защитить, наконец-то принял свою трусость и слабость. Это мне не просто далось, в лечебнице я провел около года. Потом снова настало приятное забытье, дав передышку воспаленному мозгу…

Словно наяву вспомнил тот самый день, когда по моей вине девчонка бросилась с крыши. Как смотрел сверху на её окровавленное тело, распластавшееся на асфальте перед школой. Я был в растерянности, когда следователь по делам несовершеннолетних явился к нам в дом и стал меня прессовать. Он напирал на то, что я в порыве гнева сбросил девушку вниз. Меня видели ученики, как я смотрел сверху на дело своих рук. Догадался, что никто не видел, как я толкнул влюбленную дурочку, но мне хотели это дело пришить. Следователь две недели настаивал на чистосердечном признании, в конце уже был не уверен в собственных показаниях. Отец, чтобы оградить меня от допроса, поместил в лечебницу для душевнобольных. Спустя неделю в моей палате умерло два приставучих соседа, улик не нашли, но подозрения возобновились. Теперь и у меня возникли вопросы, кому было выгодно убить бедолаг. Самым очевидным ответом была моя кандидатура, они мне не давали спать по ночам. Вот только признаваться себе, что у меня раздвоение личности, совсем не хотелось. Я реально не помнил, как их убивал. Но психиатр предположил, что во мне есть личность убийцы, которая появляется, когда меня достают. За мной стали наблюдать через камеры круглые сутки, надеясь доказать, что являюсь убийцей.

Кажется, я сорвался через пару месяцев, в моей палате пропал ещё один пациент. Снова я ничего не помнил, но камеры говорили мне об обратном. Собственными глазами видел, как преследую соседа по комнате, страдающего лунатизмом. А вот самого убийства заснять не удалось, мы пропали оба в слепой зоне, после чего я вернулся снова в палату. А вот соседа больше никто никогда не видел. После последнего прецедента отец дал добро на превентивные меры. Мне при помощи гипноза подтерли память и внушили программу с запретом насилия над людьми. Теперь догадался, почему не мог сдать сдачи издевающимся надо мной подросткам. Но признать себя монстром все же не мог. Осознание стало давить и искажать мою память, вспомнил, как психанул и толкнул девчонку, упавшую с крыши. Чем больше сопротивлялся, тем больше фактов всплывало в моём мозгу. Я не выдержал такой пытки в борьбе с собственным разумом, просто открыл глаза, выйдя из сновидения.