И где его достать. Возможно, уважаемый министр Недр и Ресурсов из московского Бастиона сможет мне добыть подобные игрушки…

Борис кивнул, принимая мою позицию. Мы продолжили обход, обсуждая детали тренировок и распределение нового оружия между бойцами. К концу разговора было решено начать реорганизацию гарнизона уже на следующей неделе, как только я смогу обеспечить достаточное количество стандартного оружия.

По мере того как мы спускались со стены, я мысленно составлял план работы на ближайшие дни. Сначала довести до совершенства создание снайперских винтовок, потом перейти к автоматам. Параллельно необходимо будет начать нанесение рун усиления на уже имеющееся оружие. График получался напряжённым, но я не привык искать лёгких путей.

В конце концов, без должной подготовки нам не выстоять против грядущего Гона Бездушных. А то, что он приближается, я чувствовал всем своим естеством.

Утреннее солнце едва осветило горизонт, когда я вышел во двор наблюдать за подготовкой отца к поездке. Ночь выдалась беспокойной — в голове постоянно крутились мысли о возможных провокациях со стороны княжеской канцелярии.

Игнатий проверял трофейный внедорожник — крепкую машину с бронированными дверями и пуленепробиваемыми стёклами, захваченную у «Крылатых гусар». Тимур Черкасский, высокий маг с холодными расчётливыми глазами, укладывал в багажник сумку с оружием.

— Всё готово, — доложил Федот, проверяя затвор своего автомата. — Машина заправлена, оружие в порядке, припасы загружены.

Вместе с ним ехали ещё трое бойцов — Михаил, Евсей и Ярослав, крепкие мужики с нашивками «боярского спецназа» на плечах. Все четверо — лучшие из лучших, прошедшие мой личный отбор и тренировки.

— Помни, — я протянул отцу запечатанный конверт, — здесь все документы, которые понадобятся для налоговой канцелярии. Стремянников будет ждать в городе. Его контакты я пришлю.

Игнатий кивнул, пряча конверт во внутренний карман куртки. Лицо его приобрело ту твёрдость, которую прежний Прохор Платонов видел у него лишь несколько раз в жизни — обычно перед важными переговорами или в моменты кризиса.

— Не беспокойся, сын, — он пожал мне руку. — Мы заплатим их проклятый налог и вернёмся невредимыми. А если эти крысы попытаются нам помешать…

— Они об этом пожалеют, — закончил я за него, указав на Тимура, который демонстративно зажёг огонь на кончиках пальцев.

Мы ещё раз обсудили запасные планы, каналы связи и действия бойцов в случае разделения. Я напомнил о сейфе в доме Гривина, но предупредил не рисковать понапрасну — содержимое было важным, но не стоило жизни.

Когда отряд тронулся в путь, я долго смотрел вслед удаляющейся машине, пока она не скрылась за поворотом лесной дороги. Странное чувство беспокойства не покидало меня, хотя разумом я понимал, что предусмотрел всё возможное.

Развернувшись, я направился к комнате геомантки. Василиса сидела на кровати, погружённая в изучение какой-то старой книги. Увидев меня, она отложила фолиант и поднялась навстречу.

— Отец благополучно уехал? — спросила она, заправляя за ухо выбившуюся прядь тёмных волос.

— Да, — ответил я, присаживаясь рядом на ступеньку. — И теперь, когда мы разобрались с Белозёровыми и налогом, пришло время заняться князем Тереховым.

Её зелёные глаза расширились.

— Ты хочешь использовать документы из Прудищ и Кочергино? — уточнила она, понизив голос, хотя вокруг никого не было.

— Именно, — кивнул я. — Полное досье на его эксперименты, с доказательствами, свидетельскими показаниями и видеозаписями. Пора предать это огласке.

Михаил Фёдорович Сабуров поднимался по мраморной лестнице княжеского дворца, чувствуя, как каждая ступень словно добавляет тяжести на его плечи. Весенний ветер, ворвавшийся в открытое окно галереи, холодил лицо, но не мог остудить внутреннего напряжения. Два стражника у дверей княжеского кабинета отдали честь, признавая его должность церемониймейстера. Михаил машинально кивнул им, привычно поправляя тонкую цепь служебного знака на груди.

В этот раз он не стал медлить с докладом, прекрасно зная, что любое промедление лишь усугубит гнев князя. Тем более что новости были именно такими, которые Веретинский жаждал услышать.

— Ваше Сиятельство, — Сабуров вошёл после короткого стука, — я получил срочное донесение, которое может вас заинтересовать.

Князь Аристарх Никифорович стоял у окна, глядя на раскинувшийся внизу город. Даже со спины было заметно, что с момента их последней встречи его состояние ухудшилось. Некогда ровная осанка теперь сгорбилась, а пальцы, сцепленные за спиной, подрагивали, выпуская тонкие струйки дыма. Сегодня на нём был тёмно-бордовый камзол с золотым шитьём, но ткань на манжетах уже начинала тлеть.