— Я, может быть, и паникёр, но дело своё знаю! А ты, Вова…

В общем, жаркий спор продолжался ещё долго. Начальник, весь потный и красный, всё время утирал лоб влажной салфеткой, но помогало мало.

А дома ждёт жена, дети, вкусный ужин… интересно, что там сегодня ему приготовили?!

— Ой… ладно! Хочешь делать своё расследование, делай! Только не удивляйся потом! Когда ничего не откопаешь и вылетишь нахрен с канала! Понял меня?!

Грызлову только то и было нужно. Довольно кивнув, он сунул начальнику все нужные бумаги, а затем стрелой вылетел в коридор.

— Мажоры, значит… будто нам местных козлов мало! Ещё московские повадились! Уж я узнаю, кого вы тут представляете, на кого работаете и что собираетесь пролоббировать! Кровососы столичные!

О, Владимир был большим патриотом своего края. По молодости даже привлекался за сепаратизм… но обошлось. Хотя, после этого работать он смог только в одном СМИ.

В Свободном Вещании. Сюда берут вообще всех подряд. Просто мало кто об этом знает.

— Чего?! Какие ещё журналисты?!

Мы все сидели за столом на первом этаже и завтракали. Несмотря на начало мая, погода оставалась не очень-то тёплой, так что верандой пока не пользовались.

И лицо Насти, конечно, надо было видеть!

— Какие-какие. — крякнул генерал, отпивая свой кипяток, который он называет чаем. — С ЭсВэ вашего. Но с регионального канала. Подали заявку на интервью. А раз поместье арендовано на тебя, отказать мы им не можем.

— Да блин!

Родители всячески поддержали это высказывание Долгорукой.

Долгорукая. Даже не верится, что эта взбалмошная девчонка, месяц назад кидавшаяся с нами тающими снежками — одна из княжеского рода.

Да ещё и великокняжеского! Во всяком случае, общаться с ней легко и приятно. И ведёт себя не как кисейная барышня.

Вчера только помогала Сашке грядки копать. Что-то там они надумали посадить из раннего.

— А мозет их… тоже пьикопать тута гденибуть? — невероятно таинствкенным шёпотом протянула, как ни странно, Рина. Дожёвывая печеньку.

Все уставились на девочку. Эй, почему такая пауза?!

— Не. Не вариант. — с искренним разочарованием сказал наконец генерал. Стоп, он что, реально думал, возможно ли это?! — Легенда Анастасии для нас сейчас важна. Благодаря ей у нас есть журналистское удостоверение. Оно нам ещё пригодится.

— Но что нам тогда делать? Ну придут они… а у нас тут что, толпа с детьми?! Да ещё вы, Ваше Сиятельство.

— Настя, не тупи! — усмехнулся Мирон, опёршийся на стол. — Спрячутся они. Я тоже журналист, кого не спрячем — тех запишем прислугой… простите, госпожа.

Он про Эльдану, разумеется. Остальных тут видеть явно не должны. Девушка, впрочем, ничуть не обиделась. Она вообще всё это время просто с гордой улыбкой смотрела на Рину, тянущуюся к столовому ножу.

Так. Интересно, в её мире всех девочек так воспитывают?!

— Хорошо. — патетически вздохнула Долгорукая. — Но они ведь не отвяжутся потом! Впустим их один раз — решат, что мы компанейские ребята и начнут… под нас копать.

— Уже начали. — усмехнулся дашков, хлопая мощной ручищей по столу. — На отвороте к нам уже месяц то и дело пасётся один тип. Я пробил его, корреспондент Пермского Губернского. Старший, м-нэ!

Сашка, которому на все эти беды было глубоко фиолетово, уже унёсся дальше ковыряться в земле. Ему ужасно понравился сам процесс — ведь «по дороге» можно было выкопать всяких жучков и червячков.

Сашка каждого такого переносил в укромное место и аккуратно отпускал на вольные хлеба.

— Ну крысы, а! — не стала стесняться Настя. — Ну и крысы! Везде нос свой сунут!

— Такая уж у нас работа, Настюш! — рассмеялся Мирон, показывая висящее на груди удостоверение журналиста.

Такое же висело и у девушки.

От такого обращения парня Настя как-то вся покраснела и сбавила обороты. Я, конечно, ещё маленький, но тоже всё чаще замечаю какую-то… чрезмерную близость этих двоих.

Но не мне судить. Не наигралась дама в железных солдатиков — пусть играет.

— Так давайте сделаем так, чтобы эти черти решили, что им итак «всё понятно», и больше уж точно не захотели нас навестить? — подал идею отец.

Рина, дотянувшаяся наконец до столового ножа, как-то очень уж широко улыбнулась.

— Дя-дя-дя, давайти!