Я кивнула, бросив быстрый взгляд на террасу: – Да-да, и, видимо, ваш слуга принял кучера за барона Майера. Это мы уже выяснили, когда вы едва не выломали мою дверь. Однако это не помешало вам явиться позднее и вместо извинений нанести мне ещё большее оскорбление, чем попытка вломиться в дом, который вам уже не принадлежал.

Вангер непроизвольно потянулся рукой к щеке и потёр её несколько раз в тех местах, куда пришёлся удар букетом:

– С цветами действительно вышло глупо в обоих вариантах.

Мои брови от удивления приподнялись вверх. – Что вы имеете в в виду? Я о чём-то ещё не знаю?

– Дело в том, что я несколько лет прожил в Бернгрене, а там отношение к цветам несколько иное. Во-первых, просто как к знаку внимания, независимо от статуса девушки или женщины. Во-вторых... – Вангер замялся, словно ему внезапно стало трудно говорить. – ... я просто привык дарить красные розы.

Ладно, с цветами понятно. Разные государства – разный менталитет, но цвет...

– Не подумайте ничего дурного, госпожа Вербер, я просто был женат, и поэтому цветов иного сорта и окраски для меня попросту не существовало.

Я смотрела на Вангера и думала, что либо он сейчас своей репутации собственным языком окончательно себе могилу выкопает, либо совершенно не умеет правильно доносить нужную информацию, чтобы его правильно поняли. Без всяких полутонов. – Это не восточные земли Бронхеджа, а какой-то заповедник разведённых блондинов... – буркнула я себе под нос, разворачиваясь в сторону дома, так как за разговором мы отошли чуть дальше, чем рассчитывала.

Но тут лицо Вангера внезапно стало похожим на окаменевшую маску. – Моя жена умерла два года назад. Так что вы сделали неверные выводы, госпожа Вербер.

– Простите, не хотела вас обидеть. Но с вашей манерой формулировать свои мысли, можно было подумать всё что угодно. Сочувствую вашему горю, – мысленно отвесив себе подзатыльник, я перевела разговор на первоначальную тему. – Допустим, вашу промашку с букетом я поняла. Но фразу про «оба варианта» – не очень.

Вангер нервно дёрнул нижней челюстью, но потом быстро взял себя в руки: – Поместье дяди сильно запущено, и за садом долгое время не было никакого должного ухода, поэтому из всех цветов остались лишь одичавшие кусты красных роз, которые я и срезал. Поэтому сперва не придал значения букету в том виде, в котором его восприняли бы в Бронхедже и, собственно, как на мнего отреагировали вы. Понял свою оплошность, лишь когда подъехал к дому... И то только потому, что внезапно вспомнились эпизоды из детства, когда с родителями приезжал к дяде. Сам-то я родом из этих мест, но около десяти лет назад между обеими семьями произошла крупная ссора, после которой отец принял решение перебраться в Бернгрен.

– И всё-таки вас не остановило осознание собственной ошибки, и вы всё равно явились с букетом на порог моего дома.

– Да. И поэтому заранее прошу прощения за всё, что сейчас скажу.

– Вы так говорите, будто собираетесь сейчас меня серьёзно оскорбить.

– Да. То есть нет, – Вангер тяжело вздохнул, а потом развернулся так, чтобы оказаться стоящим передо мной. – То, что я сейчас вам скажу, очень сильно вас ранит, но умоляю: дослушайте, пожалуйста, до конца. Каким бы отвратительным мерзавцем ни стал выглядеть в ваших глазах.

– Вы уверены, что мне действительно стоит это знать?

– Да, и это очень важно. И для вас, и для меня.

Ну, давай, добивай меня, «сосед». Не думаю, что после новостей от Рольфа, касающихся моего «разгульного» образа жизни, меня действительно способно что-то задеть.

– Примерно за две недели до вашего приезда получил письмо от барона Майера, в котором он требовал, чтобы я прекратил его донимать просьбами о встрече, тем более что интересующая меня часть наследства дяди перейдёт к его разгульной супруге в качестве жеста милосердия после предстоящего развода.

Я закрыла лицо руками и застонала. – Вот же негодяй!

– Согласен. Я заслуживаю гораздо более серьёзных оскорблений, что решил обернуть это обстоятельство в свою пользу.

– Да при чём здесь вы?! Я про барона Ойгена Майера! Борзописец несчастный! Он на днях прислал старосте Хофа письмо, в котором запретил жителям иметь со мной дело, обвинив не просто в измене, но и в том, что Софи не его дочь, хотя у меня на руках есть документы, подтверждающие кровное родство! Теперь в глазах всех местных я просто падшая женщина с нагулянным ребёнком, на похождения которой три с лишним года закрывал глаза добросердечный супруг. Прямо святой Ойген, с которого образа писать нужно в качестве образца благочестия!

– Я знаю. Теперь знаю. А тогда решил вас проверить, чтобы снискать вашу благосклонность и, таким образом, получить доступ к озеру. Я бы с радостью выкупил у вас и его, и дом, но, к сожалению, дядя своими пагубными привычками разрушил всё, чем владел. Довёл все дела до такого состояния, что его признали банкротом, и если бы не его смерть, то сидеть ему в долговой тюрьме. Я просил его не закладывать охотничий домик, сохранить за собой, но... Увы... Хотя он мне клялся и божился, что никогда его тронет, даже чтобы погасить долги. Понимаете теперь, почему у меня возникли сомнения насчёт подлинности той расписки? По некоторым причинам мне пришлось вести все дела через поверенного и о реальном положении дел узнал слишком поздно. Остатки собственного состояния я пустил на погашение долгов дяди, чтобы хоть что-то сохранить из имущества Вангеров. Поэтому появился в этих краях практически одновременно с вами. Надеялся, что удастся переговорить с бароном Майером, за которого принял мой слуга вашего кучера.