Чмок! Чмок! Чмок…

Звонкие чмоки наполняли комнату, пока мы катались с Даной по моей кровати и целовались, словно соревнуясь, кто кого может чмокнуть быстрее, дальше, глубже, нежнее, горячее… А еще мы делали уроки. Я, например, учил ее азбуке любви.

— Аа! Ааа!.. A-а-a-a-а!..

Правда, пока что она состояла только из одних гласных.

— О! Ооо!..О-о-о-о!..

Держу пари, моя милашка даже сама не думала, что способна на такие звуки. Однако я с легкостью вытягивал из нее одни сладкие стоны за другими.

— Почему я тебя все время хочу… — выдыхала она, когда снова вспоминала, как говорить.

Потому что природой так задумано: тебе хотеть меня — сверху, снизу, на бочку, стоя в одних носочках на полу, опираясь руками на стену, призывно выгибаясь и выставляя в мою сторону попку или лежа подо мной на мягкой постельке — везде и всюду, где я мог поучить свою милую ученицу, ставя оценки оргазмами, ловя сверкающие взгляды, блаженные улыбки, сладкие-сладкие стоны…

— Аа! Аа-аа!.. Рооо-мааа!..

Жаркие основные занятия у нас чередовались с еще более жаркими факультативами. Дана была пока в самом начале пути, но уже делала ощутимые успехи — во всяком случае я их ощущал всем своим телом и особенно органом, который ей так полюбился. А чего еще можно ожидать от такой старательной и прилежной ученицы? Могу поспорить, ее папаша, так заботящийся об образовании любимой дочки, был бы в восторге, если бы узнал, как много и продуктивно мы с ней занимаемся…

Стоило только о нем подумать, как из смартфона моей девушки начала раздаваться громкая назойливая мелодия, перебивая все наши звонкие чмоки.

— Ой! — выдохнула Дана, вырываясь из моих цепких объятий. — Ром, папа звонит! Надо взять…

— Потом возьмешь. Закончим, и возьмешь, — вернул я свои губы на ее губы, мягко пресекая все ненужные возражения.

Чмок! Чмок! Чмок…

Однако чертов папаша не унимался, явно решив, что нашим занятиям не хватает саундтрека.

— Ром, но пятый раз уже! — вновь встрепенулась моя милаха, не выдержав такого музыкального давления.

А у тебя что, есть время считать? Надо занять тебя как-то поосновательнее! Не только губы, а кое-что еще…

— А может, что-то случилось? — упорствовала заботливая дочь.

Ну конечно, случилось! Желание испортить нам прекрасный момент — у него всегда это случается. Как по расписанию.

— Все, — забираясь ей в трусики, резюмировал я, — потом возьмешь.

— Нет, — моя вредина извернулась и схватила смартфон. — Да, пап! — приняла она вызов. И сразу же за это поплатилась.

— Сколько раз я должен звонить? — пробухтел с той стороны ее доставучий предок. — Трубку почему не берешь?

— Да я это… занята была…

Отвлекшись на разговор, моя милашка неосмотрительно упустила момент, когда я подхватил ее трусики и потянул вниз.

— И чем это ты таким занимаешься, что отцу не отвечаешь?

— Уроки делааа-ю… — едва не простонав, выдохнула Дана и ласково пихнула меня ногой, пытаясь вытолкать мою голову, оказавшуюся у нее между бедер.

Однако я еще больше углубил эти наши уроки.

— Уроки… — пробухтел ее папаша. — Ну допустим… Только когда я звоню, всегда бери!

Отличный совет, папа! Я как раз и собрался этим заняться.

— Угум… угум… — сквозь плотно сжатые губы сдерживала стоны моя милашка, уже смирившись, что не вытолкает мою голову обратно.

— Простыла, что ли? — с подозрением спросил ее придирчивый родитель.

Дана сладко выгнулась и схватилась ладошкой за рот, чтобы жарко не простонать прямо в трубку.

— Дышишь как на стометровке… — не отставал ее папаша.

— Ладно, пап! — выдохнула она, уже и сама пожалевшая, что таки приняла этот звонок. — Я тебе потом сама наберу! Пока!..

И, закончив вызов, сочно простонала — не выслушав напоследок отеческих наставлений, нотаций, криков — чем он там обычно завершает разговор? Довольный, я оторвался от ее сладкой киски и посмотрел на покрасневшие щечки и засверкавшие глазки.

— Выбрал, конечно, момент, — проворчала моя милашка. — Но раз начал, так уже заканчивай! — и голову, которую так усердно пыталась вытолкать еще минуту назад, не менее усердно потянула обратно.

Однако не успел я возобновить наше приятное занятие, как смартфон заерзал уже у меня. Теперь ее настырный папаша рвался пообщаться со мной.

— Отвечай! — сказала его вредная дочь.

— Уверена? — я поднял глаза от ее неполитого цветочка. — Может, мне лучше тут закончить?

— Ты сам виноват, что он тебе звонит! — помахала она передо мной бьющимся в истерике смартфоном. — Бери!