Говорят, женщины как коллекционное вино — с годами становятся только вкуснее, терпче и прянее. Правда, стоит добавить, что некоторые особо упрямые экземпляры надо перед этим хорошенько взбалтывать и прогревать, чтобы им самим выбило пробку — и только тогда можно насладиться их пряным зрелым вкусом по полной. К счастью, раскупоривать таких строптивиц я уже умел.

Мысль о том, что я уже трахнул одну ее подругу и, возможно, скоро трахну другую, далась Полине очень тяжело — настолько, что из безобидной хаус-леди всего за вечер она превратилась в настоящую домашнюю тираншу. Стоило мне зайти в гостиную, как сочная шаурма от одной зрелой красотки была буквально выдрана из моих рук другой зрелой красоткой.

— Не порть себе аппетит перед ужином! — строго заявила моя управляющая. — Это не еда! — и с какой-то поистине фрейдистской яростью стиснула тугой сверток так, что аж капельки белого соуса потекли на пол. — Как маленький, честное слово! Или ты в любую машину за шаурму сядешь?..

Э, Полин, это точно из-за шаурмы, или из-за той, кто мне ее подарила?..

Но одной шаурмы моей хаус-леди явно было мало — следом наступила очередь и другой вкусняшки — в смысле, любимой сестренки.

— Все, — заявила нам за ужином Полина, сурово переводя взгляд с меня на нашу Венеру, — больше никакого разврата под моей крышей! Я ввожу комендантский час! Буду за вами следить! — и, широко растопырив два пальца, поднесла их сначала к своим глазам, а потом направила на нас.

— А уследишь? — с сомнением спросила Марианка, уже понявшая, какая сложная вторая мамочка ей досталась.

— На лестнице, если надо, лягу, — пригрозила наша тиранша, — но в Ромину комнату ты больше не пройдешь! Разврата в этом доме больше не будет!..

— Вот такой веселый выдался вечер, — подытожил я, делясь всеми невзгодами с самым моим неравнодушным слушателем.

— А когда я в гости приду, она на крыльце ляжет? Или дверь заколотит? — хмыкнула Дана, смотревшая на меня через экран смартфона. — Хотя, знаешь, кое в чем она, может, и права… — милое личико внезапно стало вредным. — Ну в том, что касается Марианки…

— Э, это что за саботаж? — возмутился я.

Дана, с каких пор ты выступаешь на стороне тирании?

— Сколько там раз, — она еще вреднее прищурилась, — Марианка теперь ночует у тебя?

Редко. Время от времени. Не больше пяти в неделю.

— Я тоже так хочу… — вздохнула моя милаха.

— Так переезжай ко мне, — сразу нашел я решение.

— Смеешься? Меня папа убьет раньше, чем я чемодан достану!

— Ну да, прямо вот из своей Сибири и убьет!

— Ром, — она прямо через экран заглянула мне в глаза, — вот уж поверь, ради такого он приедет! И тогда сам знаешь, что тебе оторвет… А я не хочу, чтобы он это тебе отрывал. Мне это, — кокетливо улыбнулась моя прелесть, — очень нравится… Так что пусть пока Марианка наслаждается, но однажды, когда я к тебе перееду, ей придется потесниться! А может, уже и сейчас придется, — снова включилась язвочка, — особенно с Полиной-то на лестнице…

Стоило только кое-кого упомянуть, как эта кое-кто без стука ворвалась в мою комнату.

— Ромк, ты вконец охренел?!..

Я перевел взгляд на появившуюся на пороге красотку постарше — запыхавшуюся, зарумянившуюся, с шальным блеском в глазах и очевидно под легким хмельком — недостаточным, чтобы потерять адекватность, но достаточным, чтобы добавить градус разговору.

— О, смотрю, веселье у тебя продолжается, — фыркнула с экрана Дана. — Ладно, не буду мешать…

Пообещав моей милашке, что перезвоню, я отключился и повернулся к пыхтящей на пороге Полине.

— Я охренел? — уточнил я. — Если что, это ты ворвалась без стука.

— Зубы мне не заговаривай! — еще суровее припечатала красотка. — Фотки мои где?

А, вот в чем дело. Секунды мне хватило, чтобы представить, как прошел ее вечер. Так и вижу, как, съев мою шаурму и заявив, что под этой крышей больше разврата не будет, эта домашняя тиранша, крайней довольная собой, вернулась в свою комнату и на радостях решила подрочить. Достала свой огромный баклажан, открыла нижний ящик, начала искать фотки и вдруг поняла, что они пропали. Ужас и паника первых мгновений запустили ее мозги, и через пару минут, сопоставив А и Б, она догадалась, кого винить за испорченную дрочку. Но такими же словами винить не будешь, верно? Обычно в столь сложных ситуациях Полина обращалась к внешнему мозгу, но сейчас обратиться к подругам не могла и тогда выбрала самый беспроигрышный вариант, который с сочувствием выслушает любую беду — бутылку. Рюмочка, потом другая — и вот он долгожданный ответ. Пойти к виновнику и высказать ему все! Тем более теперь хватало и градуса, и смелости — иными словами, попа вовсю искала приключений. Мне даже лестно стало, что за приключениями эта попа отправилась именно ко мне.

— Какие фотки? — спросил я, откладывая смартфон.

— Хватит дурой меня делать! — возмущенно подскочила эта попа. — Сам знаешь какие!

— А, эти фотки… — ухмыльнулся я и, открыв ящик стола, вытащил оттуда пачку ее весьма неоднозначных фоток. — Эти у меня…

— А ну отдай! — она потянула руку.

— Не-а, — я быстро завел свою за спину, пряча такой ценный трофей. — Мне они понравились.

— Да как тебе не стыдно?! — аж задохнулась от возмущения Полина.

Не, не проканает. Слабый довод. Торгуйся дальше.

— По-моему, — я высунул пачку из-за спины и помахал ею в воздухе, — за эти фотки должно быть стыдно не мне…

— Да это личное, Ромк! — пробухтела окаравшая красотка, чья двойная мораль сейчас вышла ей боком.

— Ммм… — протянул я, обмахиваясь снимками как веером, потому что в комнате становилось все жарче. — А я думал, личное — это когда один на один, а не когда трое на трое… Или вообще, трое на одну…

— Да как ты можешь! Да ты такой… — выдохнула моя хаус-леди и разразилась долгой гневной тирадой.