Двери распахнулись, и я оказался в кабинете Славы, в котором он принимал меня в прошлый раз. Там уже собралось человек двадцать, включая Лану, но почти все из них были крайне враждебны ко мне.

— Это что, шутка? Что он тут забыл? — вспылил какой-то молодой паренек лет восемнадцати.

— Спокойнее, сын, так надо, — утихомирил его патриарх, положив руку на плечо.

Наконец за стол покойного сел бородатый старичок в костюме, достал стопку бумаг и окинул нас всех внимательным взглядом.

— Что ж… Вроде все собрались. Сейчас я собираюсь зачитать вам последнюю волю великого князя московского Вячеслава Петровича Добронравова, — тихо произнес он. — Незадолго до своего ухода Вячеслав Петрович связался со мной, чтобы внести правки, и я сразу могу заверить, что он отдавал себе отчет в том, что делал. Приступим… 'Я, Вячеслав Петрович Добронравов, находясь в ясном уме и памяти, завещаю своему дорогому другу Дмитрию Аркадьевичу свой автомобиль 'Разящий-семь-семь…

Читал старичок медленно, четко, выговаривая каждое слово, но пока что все сказанное меня интересовало мало. Он перечислял, кому и что из своего имущества оставляет покойный, а список был большой: машины, поместья, акции. Кто-то при упоминании всего этого даже просиял. Впрочем, удивило меня другое.

— Свое родовое поместье в Москве я оставляю Лане Витальевне. Пусть это место всегда будет твоим домом, и чтобы ты вспоминала все те истории, которые я так любил тебе рассказывать.

Девушка, сидящая на диване, расплакалась, а вот её старшая сестра, жена патриарха, кажется, была оскорблена подобным решением. Полагаю, по её мнению поместье должен был получить новый патриарх рода, а не Лана. Сам же Семен Вячеславович остался спокойным, но это было показным. Арай говорил, что многие тут очень сильно нервничают, и я пока никак не мог взять в толк, почему.

— Своему старшему праправнуку, Семёну, я завещаю пять акций «Царь-Теха», семь акций «Империаля», четыре акции «СтройПрома». Думаю, тебе этого хватит, чтобы реализовать свои амбиции. Ну и наконец… Андрей, мой брат…

На этом моменте среди слушателей возникло оживление. Краем уха я слышал: «Что? И всё? Что за чушь!»

— У нас было слишком мало времени, и тем не менее, долго думая, я решил все остальное оставить именно тебе.

— НЕТ! — воскликнула княгиня. — Быть не может!

— Что за бред?!

— ТИХО! — удивительно громко сказал старик-поверенный. — Я не закончил. Я оставляю все оставшиеся акции компаний, банковские счета, и все остальное, что не было перечислено выше, но принадлежало мне. В том числе и титул великого князя московского. Поступай со всем этим, как сочтешь нужным. Полагаю, что у моего семейства в данный момент целая куча вопросов, почему я так поступил. Семён, скорее всего, скрипит зубами, ведь он патриарх рода и должен был получить все это, но я надеюсь, что он переступит это и примет мое решение. Я сделал это в какой-то мере и для него. Несмотря на то, что я очень тебя люблю, Семён, тебе не хватает решимости, чтобы вести эту семью. В тебе нет искры и порой решимости делать то, что нужно. Поэтому я и хочу, чтобы Андрей стал новым патриархом и возглавил род. Андрей, я помню, что ты говорил в прошлый раз, но вместе с этим я понимаю, насколько тяжело тебе без семьи. И я хочу, чтобы Добронравовы в итоге стали твоей семьей. Понимаю, что не всех устроит такое мое решение, но такова моя последняя воля.

Поверенный замолчал, провел рукой по бороде, и произнес:

— Это всё.

Тогда присутствующие взорвались негодованием, обвинениями в мошенничестве, кричали, что будут жаловаться самому императору. Больше всех, разумеется, кричала княгиня, а вот сам великий князь, патриарх рода, который лишился большей части власти и титулов, просто сел рядом с Ланой с потерянным видом.

Что же до меня, то даже не знаю… Теперь я великий князь московский, а это делает меня одним из самых влиятельных людей в империи, а вместе с этим чуть ли не владельцем целого города.

— Отец, это все какой-то обман! — кричал Пётр, старший сын Семёна Добронравова, как только они вошли в его кабинет.

— Точно. Это все Котов! Понятия не имею, каким образом он сумел одурачить старика, но это точно какой-то обман, — причитала супруга. — Мы пожалуемся государю!

— Верно!

— Этот Котов — жулик, мы же все видели те видео. Он убийца и преступник. Такой человек просто не может быть главой Добронравовых!

Семён же пока сохранял молчание. Он прошел до своего кресла, тяжело опустился в него и отрешенным взглядом уставился в стену.

— Дорогой? — супруга только сейчас заметила неладное.

— Почему? — внезапно спросил он.

— Что почему?

— Почему он так поступил? Я же… Я же хорошо справлялся. Я же был достойным главой все эти годы. Он сам меня хвалил, говорил, что гордится. Так почему он не счел меня достойным преемником?..

— Ох, Сёма, ну ты что, я же говорю, это все этот негодяй Котов. Он решил разрушить и разграбить наш род! Ты же слышал? Он его в завещании братом назвал! БРАТОМ! Самый старый одаренный в мире, которому не одна сотня лет, а этот Котов моложе тебя. Он мошенник, запудрил бедному старику голову и обманул. И ладно бы выпросил лишь пару крупных акций, можно было бы закрыть глаза, но титул великого князя московского?! Он твой по праву, слышишь! Твой! Все знали, что однажды именно ты его получишь!