— Ладно, вторженец… Давай поговорим, — дрогнула стальная воля посланника императора.

По долгу своей службы он встречался со множеством иномирцев. И с не меньшим количеством достойнейших магов различных империй. Он видел своими глазами, пусть и издалека, встречу семи императоров в ущелье Единства. И знает, как давит аура сильного мага-правителя. Если сила этой ауры отражает мощь мага, то даже император… старейший и сильнейший маг в империи не сможет тягаться с этим существом. Доступны ли такие силы человеку? Сомнительно…

«Нужно узнать больше о его мотивах и возможностях… Быть может, тогда мы найдём способ справиться с ним. Сейчас не время для сражения…» — решил Пётр Яковлевич и осипшим голосом дал ответ человеку внизу.

— От имени императора я рад приветствовать вас на землях империи и приглашаю вас в комнату для переговоров.

— Учись, князь, как разумные люди поступают, — с ухмылкой произнёс маг и в мгновение ока переместился из-под прицела автоматчиков наверх. — Из всех здесь присутствующих у меня есть персональная претензия исключительно к князю, так что его можешь оставить, а остальные пусть идут на все четыре стороны.

Взяв князя за горло и подняв его тучное тело одной рукой, Дан взглянул в глаза имперского посланника.

— Все вон. Убрать оружие.

— Правильный выбор. — Вместе с князем иномирец прыгнул вниз и забросил его с побагровевшим лицом в клетку, из которой и сам не так давно выбрался.

— Посторожи этого утырка благородного, — отдал он приказ клетке и отправился к двери, ведущей во внутренние помещения тюрьмы.

Он прекрасно знал, в какой комнате планировал торжественный пир в честь его поимки князь.

Абсолютный контроль и доминация. Все маги, что были здесь сегодня, увидели эту сторону Дана. И им повезло: третью сторону, кровавую, они не встретили. Пока ещё не встретили…

Глава 10

Кабинет начальника тюрьмы, если верить табличке на двери — Зубатова Владимира Андреевича, — впечатлял. В аскетично обставленной комнате уместились плазменный телевизор, кондиционер, холодильник для напитков, заставленный самым разным алкоголем, винтажными металлическими тарелками странной формы. Сам стол был завален разными вкусняшками, на которые я сразу же положил глаз.

Серебряные вилки, ложки и ножи лязгали по тарелке. Переговоры были приостановлены на обеденный перерыв. Я с любопытством смотрел на выгоревшую краску на стене в форме прямоугольника. Ещё недавно там что-то висело…

Поднявшись за бутылкой вина, заглянул за шкаф с наградами начальника тюрьмы и увидел полутораметровую картину. Вытащил её на свет. Понятно… В своём кабинете свой же портрет повесил для солидности. Но перед приездом более высокого начальства решил спрятать, проявить скромность.

Думаю, раньше этот кабинет был спальней командующего гарнизоном древней цитадели. А теперь вот новый владелец пытается скрестить старину, модерн и антиквариат. И весьма неплохо это делает, хочу отметить. Определённый шарм у этих каменных стен, выкрашенных в бело-фиолетовый цвет, имеется.

У моего собеседника аппетита особо не было. Да, я убрал свою ауру, перестав насыщать её духовной силой. Позволил выдохнуть и солдатам, и их командирам.

На Сухого Петра, представителя императора, так вообще конкретно надавить пришлось. Сфокусировать на нём пристальное внимание. Он весьма неплох по местным меркам.

— Ты знаком с историей этого мира? — задал я первый вопрос за долгую трапезу.

— Разумеется, — ответил он спустя пару секунд заминки.

— А с настоящей историей? Которую не через учебники в головы молодого поколения вносят?

— Нам нет смысла искажать историю, — пристально посмотрел он мне в глаза, и я улыбнулся.

— Как называется этот прибор? — Я поднял вилку с куском уже остывшей, но всё ещё вкусной говядины.

— Вилка, — ответил он и вопросительно взглянул на меня.

— А в моём мире называется «вилька». Это «ожка». А это «кнож». Странное совпадение, да? Словно однажды эти слова пришли к нам на одном и том же языке, а потом слегка изменились за тысячелетия использований. И я могу привести тебе ещё тысячи сравнений. Слова «дверь», «пол», «стол» и «стул» — все звучат практически так же, как и на моём языке.

— Это всё уловки. Я не знаю, почему ты так хорошо говоришь на моём языке, но ты можешь просто выдавать желаемое за действительное, — скептически хмыкнул Пётр.