Два брата-акробата, мать их — Раонос. Впрочем, нигде не забывал с кем говорил, но если бог обмана преследовал свои цели, то я свои. Похоже, обиду Верховный затаил не только из-за неподнесенного бесценного артефакта от великого мастера Марка дер Тиона. Но скорее, он пошел на поводу эмоций осознано, уже тогда возникла гипотетическая необходимость избавиться от жезла, при условии его нахождения мной. Подстраховался, разыграл обиженного, как с подставой морды под удар.

— Чем оно грозит? — спокойно спросил, а в глубине души злоба. Суки, присвоили внеочередное воинское. Конечно, при условии правдивости сказанного.

— Учитывая, кто тебе его дал, то ухудшением отношения их верных сторонников, опаски как-то взаимодействовать с теми, кто нейтрален в Новом и Старом пантеоне, но в целом не так страшно. Что еще? Мгм… Жрецы официальных культов станут относиться крайне негативно, при случае могут навредить. Паладины, истово верующие и идущие по пути Кроноса или Ситруса будут тебя ненавидеть, если выпадет шанс постараются убить. А уж нагадить как-то — обязательно. Там много других подобных нюансов. Перечислять их долго.

— И давно оно у меня? — вспомнил я посещение храма всех богов в Демморунге и попытку воспрепятствовать главного жреца. Не стал задавать других уточняющих вопросов относительно «нюансов», и так становилось ясно, что ничего больше из собеседника не вытяну.

— После той вашей встречи с Верховным. И знаешь, что самое удивительное, он сам протрубил на весь мир… да, что на мир? На миры! Когда метался перед множеством своих соратников и орал: «Глэрд Райс посмел обозвать меня жадной больной толстожопой шлюхой! Рыжей! Меня! Отца битв! Кроноса! Главу пантеона! Рыжей шлюхой! Рыжей!».

— Еще раз повторюсь, такого за мной не водилось. А почему акцент делается именно на «рыжей»?

Эйден расхохотался.

— Он же до того, как волосы обрели теперешний цвет, был что тот огонь. Присмотрись, они у него отливают серебром, — пояснил Эйден, — Не знал?

— Нет, но и это ни о чем не говорит, — с убежденностью в голосе заявил я, хотя прекрасно понял все, и вопрос, если это не выверт моего сознания, то кто мне «подсказал» нужное прилагательное? Бьющее точно в цель? Я ведь и тогда недоумевал, почему обязательно «рыжая», — В любом случае, не иначе Ситрус на него воздействует. Хоть и пытался открыть глаза главе пантеона на этот вопиющий факт, но тот не стал слушать, а подлая белобородая млеть, которая постоянно кружила рядом, сразу начала верещать: «Он дитя Эйдена! Он дитя Бездны!». Жаль башка у Многомудрого крепко к шее приделана, не смог за бороду вырвать ее вместе с гнилыми корнями! — зло сжал левый кулак, медленно разжал, снова сжал.

— Нет, тот верный сподвижник Кроноса. Он и шага без команды или одобрения не сделает, — ну-ну, видел я как это происходило даже в среде разумных, когда две наложницы вели свои игры. Дополнительно выяснилось в ходе допросов, что у них припрятано немало в личных тайниках по всему Аринору, имелись и независимые любовники, у обеих, — Кстати, хочешь сказать, что и Ситруса ты не обвинял в противоестественных связях с Раоносом?

— Увы, то не голословные утверждения, это есть горькая правда… — отрицательно покачивая головой, скорчил я как можно более скорбную гримасу, — Сам удивлен…

— Расскажешь? — и в глазах хищный блеск.

— У любой информации есть цена.

— Я оценю и щедро награжу.

— Давай так, пока не будем касаться прошлого задания, перед Весами заключим новую сделку. Мне требуется возможность, умение ли, по своему желанию в любой момент прервать аудиенцию абсолютно у любого из божеств. И не важно, вызвал ли я их или они меня, и чтобы это невозможно было заблокировать.

— Это мизер, если найдется подтверждение твоих слов, — после недолгих раздумий сообщил тот, а потом подозрительно, — Ты мне не доверяешь?

— Эйден, не находишь ситуацию уникальной? Отец лжи спрашивает у собеседника подобное… И на какой ответ ты рассчитываешь?

— Согласен, — расплылся в улыбке тот, — Слово, что в любом случае ты это получишь, и еще больше, чем покажут Весы, если информация будет ценнее! — полыхнувшее пламя в камине засвидетельствовало принятие клятвы.

— Тогда слушай. Мне удалось надавить на Раоноса, вывести его из себя, и тогда я спросил: «Уж не предавались ли вы с Ситрусом после этих 'яств» низменным страстям? Близкие друзья опять же…«, на что он мне ответил: 'Повторю, не твое дело, аристо! Чем хотели, тем и занимались, мы — боги, мы можем все!». Клянусь кровью!

— Однако… — Эйден даже глубокомысленно подбородок двумя пальцами почесал, — А что за «яства»?

— Дерьмо синих коростов и джигурдийские болотные глисты, — не дожидаясь, дополнил картину, — Когда я обвинил в совместном их поедании, то Кровавый почти захлебываясь взвыл: «Неважно, что мы вкушали с Ситрусом, это не твое дело! Да и никогда тебе не познать совершенства яств богов, жалкий смертный».

— Даже так! Очень, я бы сказал, очень смело, да, смело! — восхитился собеседник, приблизительно, как уж совсем отвязным выходкам слабоумных, а в глазах работа мысли. И тень зловещей улыбки на губах, — Впрочем… это Раонос… Вот если бы имелись подтверждения прямого их сотрудничества…