Я повернулся. Ровные и прямые красивые волосы цвета платины сейчас были спутаны. Из её глаз текли слёзы, и по подбородку струились ручейки крови из прокушенной губы. Эри с воплем вновь бросилась на удерживающий её барьер, но, как и в прошлый раз, оказалась грубо отброшена назад.

На мгновение мы встретились взглядами, и… И я не увидел в её глазах разума. Вовсе. Они будто бы принадлежали бешеному зверю, сходящему с ума от невообразимой болезненной агонии.

Словно подтверждая мои слова, тело женщины рухнуло на пол и выгнулось дугой с такой силой и под таким углом, что я всерьёз забеспокоился о том, не сломается ли у неё позвоночник. Даже стоя на расстоянии, я слышал её полные страдания крики и видел, как она царапала ногтями пол, обламывая их и раздирая в кровь пальцы.

В какой-то момент её голос сорвался, превратившись в хриплый, пропитанный страданием вой.

— Александр! — выкрикнул Лар, когда Эри вновь кинулась на барьер. Только в этот раз эта магическая штука не отшвырнула её назад в центр круга. Альфарка осталась стоять на ногах. С горящими безумием глазами она закричала и, подняв правую руку, ударила по невидимой преграде.

Ещё раз. И ещё. Каждый раз барьер вспыхивал, пока покрытая горящими потусторонним светом линиями женщина продолжала со всей дури лупить по нему, явно намереваясь вырваться на волю из этой ловушки.

Один из футляров, что ранее разложил Лар, вспыхнул, пошёл трещинами и рассыпался.

— Успокой её! — приказал он.

— Сдурел? И как, по-твоему, я должен это сделать?

Свою правую руку я уже не чувствовал. Как и текущих от боли слёз по собственному лицу. Пожирающее правую конечность невидимое пламя не утихло. Скорее просто превратилось в непрерывную тупую боль, которую хотя бы можно было терпеть. И по сравнению с тем, что она ощущала, это явно не шло ни в какое сравнение.

— Не знаю, но ты должен её успокоить! — настойчиво приказал он. — Если барьер упадёт и она вырвется, то процесс прервётся, и это её убьёт! Можешь приказать ей. Печать разрушается, но всё ещё работает.

Тихо ругаясь сквозь сжатые зубы, я с трудом поднялся на ноги и заковылял вперед, прямо к ней.

— Эри! — позвал я, подойдя ближе. — Послушай меня! Ты должна остановиться, слышишь? Ты должна остановиться, или это убьёт тебя!

Она даже внимания на мои слова не обратила. За миг перед тем, как она снова ударила по барьеру, наши глаза встретились, и я понял, что она не то, что меня не слышала. Её тут даже не было. Сложно описать это словами, но в её глазах не было разума. Яркие и лавандовые раньше, сейчас они стали чуть ли не серыми и бесцветными.

Разбитые в кровь и сжатые в кулак пальцы врезались в невидимую преграду прямо перед моим лицом. От её нового крика меня передёрнуло.

Ещё один из кристаллов лопнул и разлетелся осколками.

— Александр…

— Да знаю, знаю, — отмахнулся я.

Нужно было остановить её. Да только как это сделать? Отличный, блин, вопрос. Ладно. Была не была. Глубоко вздохнув, я шагнул вперед, прямо сквозь барьер.

— Остановись!

Второй раз за всё время нашего знакомства я отдал ей осознанный приказ. Нанесённая на её тело печать подействовала моментально. Эри дёрнулась, как от удара током. Занесённая для нового удара рука замерла в воздухе. Из её горла вырвался гортанный рык, больше напоминающий звериное рычание.

Кажется, даже в её глазах загорелся огонёк узнавания.

— Эри…

— Александр…

Меня едва не передёрнуло. То, как это было сказано. Каким тоном она произнесла моё имя. Звонкие ноты исчезли, сменившись на хриплый и болезненный и умоляющий шёпот.

— Прошу, — выдохнула она. — Ты должен меня вытащить отсюда. Прошу тебя… умоляю… ты должен остановить это…

— Эри…

— Умоляю, Александр. Прошу тебя. Пожалуйста… прекрати это. Я больше… я больше не могу. Не выдержу. Оно пожирает меня изнутри. Прошу, ты должен остановить это, я не могу больше. Прошу тебя. Пожалуйста. Я сделаю всё, что ты скажешь. Всё, что захочешь. Буду для тебя всем, чем захочешь. Только прекрати это. Пожалуйста. Всё… всё что угодно… всё, что захочешь! Пожалуйста…

Её голос срывался. В нём слышалось столько боли и страдания, что у меня защемило сердце. Видеть, как эта всегда сильная и выпячивающая свою гордость женщина умоляла меня с таким безумным желанием в глазах, словно была наркоманкой, страдающей от ломки и сходящей с ума без новой «дозы», было физически больно.

Я смотрел на её дрожащее, покрытое каплями холодного пота тело. На её сведенные судорогой мышцы. Как её исписанное пульсирующими символами тело била крупная дрожь, а кровь из прокушенной губы и разбитых пальцев капала на деревянный пол.

— Эри, я не могу… — тихо произнёс я.

— Александр, прошу тебя…

Я лишь покачал головой.

— Нет. И ты знаешь почему. Ты сама этого не хочешь.

— Хочу! — услышал я её хриплый возглас. — Хочу! Пожалуйста, всё, что угодно, только прекрати это…

Обернувшись, я встретился глазами с Ларом. Тот поднял обе ладони и показал мне пальцы, после чего загнул один из них.

И? Что, мать твою, это вообще должно означать?! Наплевав на это, я повернулся обратно к ней.

— Нет, не хочешь, — повторил я и подошёл ближе. — Мы оба это знаем. Ты должна это выдержать. Обязана, если хочешь избавиться от Браницкого и этой печати. У тебя нет другого выхода.