— Конечно, готов. Надеюсь, ничего противозаконного вы мне предлагать не собираетесь. Потому что в этом случае я откажусь.

— Как вам сказать, Максим Валерьевич.

— Говорите, как есть.

— В том-то и дело, что, как есть, воспринимается по-разному. Я вам всё-таки предлагаю меня выслушать, а дальше решайте сами, но ни на что другое я не согласен обменять артефакт.

— Я вас слушаю, Андрей Аркадьевич.

— Недалеко, от ваших ленных владений живёт один человек, который умеет призывать очень сильных монстров. Однако этих монстров можно призвать, но ещё никому не удавалось их усмирить или подчинить, поскольку это очень высокоуровневые монстры.

Этому человеку необходимо призвать монстра, но убивать его нельзя. Этого монстра нужно скрутить, и поместить в специальную клетку.

Предвосхищая ваш вопрос по поводу легальности мероприятия, могу ответить следующее: этот призыватель негласно работает на Его императорское Величество, лично. Вот только проблема вся в том, что официально признать этот факт император не может. Поэтому, случись что, призыватель окажется нелегальным. Риски огромные, но и награда достойная. Я не тороплю вас с решением, но хотелось бы получить его пораньше. Дело в том, что всевидящее око может достаться другому, если я не попрошу его для себя в ближайшее время.

— Могу я дать ответ завтра утром?

— Да, это было бы очень хорошо.

— Тогда до завтра Андрей Аристархович.

— До завтра, Максим Валерьевич.

На следующее утро прибежал Скряга, которому обрадовались все гвардейцы.

— Да вы задрали уже меня, идиоты! А ну поставьте меня на землю, а то обоссу! — услышал я знакомый возмущающийся голос рано утром, когда поднялся на поверхность и увидел, как двое часовых тискают Скрягу и совершенно не понимают того, что он им говорит.

— Ребят, я бы на вашем месте поставил его на землю, он в туалет хочет. И если вы не хотите, чтобы он это сделал на вас, то лучше отпустите его, — вмешался я и гвардейцы моментально вернули монстра на землю, а тот поспешил ко мне.

— Привет, есть хочешь? — спросил я.

— Конечно, хочу. Есть что-нибудь горячее?

— Лихач, разогрей чего-нибудь мясного нашему Скряге, — крикнул я, и боец убежал.

Вскоре Скряга уже наворачивал мясное рагу, нахваливая повара, а когда наелся, принялся отчитываться.

— В общем, реально значимая проблема, с которой Михаил Юрьевич не в состоянии справиться самостоятельно только одна. У Константинова болен второй сын. А лекарство жутко дорогое, и его можно сделать, только если добавить определённый ингредиент, который добывается с очень опасных монстров. И это помимо того, что остальные ингредиенты тоже жутко дорогие, но они у тебя все есть. Ты неплохо затарился на войне.

— И где мне найти этого монстра?

— Понятия не имею, но полагаю что ещё никто ни разу не вызывал его в этот мир. Возможно, поэтому болезнь здорового сына Михаила Юрьевича в этом мире считают неизлечимой.

— Зная тебя, предположу, что у тебя уже есть план. Говори, что ты придумал?

— Все ингредиенты кроме одного у тебя лежат здесь, на складе, а вот последний ты сможешь добыть, если превратишься сам в этого монстра, а кто-то из ребят добудет из тебя трофей.

— В смысле? Из меня кто-то вживую вырежет какой-то орган?! — насторожился я.

— Нет, в тебя воткнут огромный шприц и откачают часть жидкости. Именно её и не хватает для создания эликсира.

— А на моём здоровье в человеческом облике это отразится? — поинтересовался я.

— Гарантировать не могу, но сильно в этом сомневаюсь. Такого или даже похожего по функционалу органа в человеческом теле нет. Тут проблема в другом.

— В чём?

— В том, сколько понадобится энергии на обращение в этого монстра.

— И в какого монстра я должен обернуться?

— В шадорского дракона, — ответил Скряга, и я начал искать информацию о нём, но лучше бы не нашёл.

— Вот же хрень! Ты издеваешься?! Варимсольский огурец тебе под хвост! Ты сдурел?! Это же почти всё, что у меня есть, грандервошь ты облезлая! Я с чем выйду против глав двух родов?! А чем буду защищать свои земли после этого, слизень ты висложопый? — я ругался ещё минут пятнадцать.

Причём ругательства эти выдавало моё тело. Они просто сами всплывали в моей памяти, и я их озвучивал. Видимо, это было что-то настолько жёсткое, что даже Скряга заслушался, а вместе с ним и мои гвардейцы.

Они не понимали о чём идёт речь, но слушали меня с открытыми ртами. Каждый из них бросил то, чем он занимался и пришёл послушать мои ругательства. Кто-то, вроде, даже записывал. Не хватало ещё, чтобы моя тирада разошлась на цитаты.

— А я и не знал, что ты так умеешь, — признался Скряга, когда я закончил.