Ольга обняла меня, прижимаясь сзади. Я ожидал, что она сейчас возразил, мол, Нурхана я обещал сделать ее телохранителем, но Ковалевская сказала:

— От Глории сейчас очень многое зависит. Помоги ей, чем можешь — я не против.

Я повернулся, и прежде, чем выключить эйхос, добавил для Глории:

— Я буду молиться за тебя. От тебя, Глори, слишком многое зависит. Желаю силы и большой удачи!

— Что сказала Бондарева? — спросила Ковалевская.

— Не знаю, Оль. Я не слушал. Честно. Сейчас есть вопросы поважнее. Вот, например, разговор с Глорией. Бондареву может послушаю по пути к Москве, — я взял ее под руку, направляясь к «Эвересту» — метрах в двухстах он сверкал в косых лучах солнца, край которого прятался в темных тучах. — Попрошу тебя, как взлетим, включи коммуникатор и просмотри новости в наиболее достоверных источниках: наших, британских и египетских, — сказал я, когда мы подошли к вимане. — Кстати, что сказал Борис Егорович?

— Почти то же самое, что Денис: чтобы мы немедленно возвращались в Москву. Объяснить ничего не стал. Я ему ответила сообщением, начала расспрашивать, что там происходит, но папа пока молчит, — Ольга первой вошла в виману.

Зайдя, я сразу дернул рычаг, поднимая трап и закрывая люк. С того момента, как я стал хозяином этой великолепной виманы, у меня не нашлось времени эффективно настроить работу эрминговых преобразователей. Настроить, чтобы мой воздушный корабль развивал максимально допустимую скорость. Вот так забавно выходит, для других делал, с графом Голицыным организовали доходнейшее производство, которое с каждым днем все набирает обороты, а свою виману не довел до совершенства. Корректировку я хотел сделать прямо сейчас хотя бы предварительную, чтобы придать еще скорости «Эвересту».

Плюхнувшись в пилотское кресло, потянул ребристый рычажок до метки «С-23» — пустил генераторы вихревого поля на средневысокие обороты. Поглядывая на шкалу нагрузки коллектора нерезонансных энергий отрегулировал энергосброс и позволил «Эвересту» взлететь с ускорением. Быстро набирая высоту, взял курс на столицу.

— Сэм, помолчи пока, — попросил я Бабского, что-то живо рассказывающего Элизабет, и перевел часть внимания на тонкий план. Обратил его острым лучом к генераторам, глубже — к тускло светящимся кристаллам гирвиса. Слушая их беззвучное пение в резонансе с эрминговыми потоками, сейчас я не спешил. Все равно не имело большого значения, прилетим мы в Москву на полчаса раньше или нет. Я хотел лишь с пользой использовать время полета, оптимизировать все три генератора виманы. Ведь в связи с новыми мировыми потрясениями нам очень мог потребоваться быстрый «Эверест».

Когда я открыл глаза и сверился с показаниями приборов на панели, мы почти пролетели Крым.

— Новостей много, Саш, — сказала Ковалевская, когда поняла, что я готов ее выслушать. — Вот, к примеру, египетское издание «Глаза Изиды», сообщает, вчера на Кипре было убито четверо высоких представителей египетской торговой палаты. Якобы это сделали русские в качестве мести, за неудачу со сделкой с луксорской строительной компанией. Там же статья об атаке наших патрульных виман на пассажирский дирижабль «Крылья Африки» — об этом вообще многие кричат со стартовых страниц. Дирижабль упал у побережья Крита, более трех тысяч пассажиров погибло. Есть фотографии с места крушения, даже одна его горящего остова, падающего в море. В британском издании «Репортажи Джо» статья, будто наши виманы нанесли бомбовый удар по порту Ракотиды. Возможно, это ложь, эту статью подхватило несколько тиражных европейских газет. «Московские Вести» сообщает об ударе египетских виман по нашей морской базе на Крите. Большие разрушения, потоплено два корабля, сгорела казарма и армейские склады.

— Охренеть! — я откинулся за спинку кресла. — Хотелось бы, чтоб все это была ложь, но вряд ли. Очень похоже, что с египтянами у нас серьезный конфликт. Если так, то причины его, без сомнений, в хитрой британской провокации, — я передал управление автопилоту и повернулся, чтобы видеть Элизабет и Бабского.

— Ох, подлые дети Коварного Альбиона! Везде умеют нагадить! Везде сунуть нос! Извини, Элиз, я понимаю, что не все такие, — поручик положил ладонь на руку Стрельцовой, но англичанка сердито оттолкнула ее.

— О британском следе это лишь догадки, — продолжил я. — Однако догадки на основе их исторически сложившейся манере именно так вести международную политику. Истина всплывет позже. Что еще важного, Оль?

— На западной границе относительно спокойно, если не считать перестрелки в приграничных районах и атаки на британское торговое судно в Атлантике, что так же похоже на провокацию. Подобное было в 4 342 году, когда они сами обстреляли свой рудовоз в районе Багам, а выдали, будто это сделали наши катера, — напомнила Ковалевская. — Дальше, большинство британских сетевых газеты сообщает, что маркиз Луис Этвуд мертв. Догадываешься, кто повинен в его смерти? — отозвав взгляд от экрана, где мерцала крупным надпись «Evening Star», Ольга многозначительно взглянула на меня: — Конечно же ты, Елецкий! Ты снова явился в облике призрака! Ты снова сеешь смерть по всему Лондону!

— Что Луис мертв, скорее всего особая, заказная ложь. Глория предупреждала, что люди Девида Крайтона и из этих… Семи Мечей будут кормить прессу такими слухами, — возразил я, хотя после сообщения Глории прошло много времени, и могло случиться всякое. Вдруг, Луис в самом деле не выжил? Тогда дело принимало крайне скверный оборот, и наши приятные перспективы после убийства Ричарда Гилберта становились крайне сомнительными.

Я включил эйхос, проверяя нет ли свежих сообщений. Добавилось лишь одно текстовое и короткое от графа Варшавского: «Здравия, Александр Петрович. Цесаревича не будет, вероятно до вечера. Так что сразу ко мне. Я во дворце, в приемной».