— Елецкий, ты издеваешься что ли? Что значит вопрос как бы не вопрос? У тебя вышел из строя модуль когнитивных функций? Говори давай, пока я добрая! — остановившись, потребовала она.

Глава 2

Ольга капризничает

В одном из миров, некоторый в меру умный человек сказал, будто знания, умножают нашу скорбь. Ему ответили мудрецы, жившие за множество веков до его рождения: скорбь, страдания и прочий ментальные пакости, умножают вовсе не знания, а наше не-знание, непонимание того, как скверно влияют на нашу жизнь потакание желаниям и следование привязаностям. Я же улыбаюсь суждениям всех этих видных мыслителей, потому как знаю, что скорбь и страдания существуют в нашей жизни лишь настолько, насколько мы сами открываем для них двери. Грамотный маг должен уметь регулировать это своим вниманием так же легко, как обычный человек умеет регулировать струйку воды, нахально текущую из крана.

Вот вам простой пример: как же мучился бедолага Елецкий по случаю разрыва отношений с Ленской! Мучился, пока я позволял ему это делать! Когда меня утомил тот душевный цирк, я просто улыбнулся и прикрыл краник тому потоку, что мы называем страданиями. А Елецкого, чтобы особо не мешал мне, поселил в темный чулан собственного сознания. Сделав это, я вздохнул от приятной легкости и продолжил наслаждаться жизнью. Если вы думаете, что я бесчувственный болванчик, то вы далеки от истины. Вы не понимаете, смысла и принципов осознанного бытия. И даже какое место вы на самом деле занимаете в игре, называемой «жизнь».

К чему это я? Да к тому, что Ольга Борисовна ждет от меня ответа. Да, я допустил маленькую глупость, что начал этот разговор не вовремя, да еще и во дворце! Знаю, что именно это она скажет сейчас мне в упрек. Но разве наша жизнь не состоит из маленьких глупостей? По мне, они лишь украшают ее, и делают нас по-настоящему живыми. Вы можете не соглашаться: живите без глупостей, а я посмеюсь, наблюдая над тем, что у вас из этого выйдет и во что превратится ваша жизнь. Отвечая княгине, я начал так:

— Вопрос, в общем-то простой, Оль. Ты же не имеешь ничего против Элизабет? Она тебе нравится.

— Ты к чему это сейчас клонишь? — Ковалевская приветствовала кивком своих знакомых и с подозрением посмотрела на меня.

— То есть ты сейчас признаешь, что Элизабет можно считать членом нашей семьи? — невинно улыбаясь, спросил я.

— Елецкий, отвечать вопросом на вопрос — твоя очень плохая привычка! У тебя это может пройти с другими, но не со мной. Я жду ответа на свой вопрос! — княгиня искоса глянула на Стрельцову, и мне показалось, что она поглядывает на ее живот.

— Саш, ну не надо, — тихо произнесла англичанка, чувствуя сильное смущение.

— Ольга Борисовна, вопрос в том, что… Прошу, — я пропустил ее в дверь, выходя из дворца. — В общем, в том, что я хотел бы видеть Элизабет второй женой.

— Да, Елецкий, ты умеешь создавать проблемы! И еще умеешь их так преподносить, что диву даешься, как можно это так вывернуть! Да еще настолько невовремя! Снова и снова я убеждаюсь в твоем душевном вампиризме! — выходя на дворцовые ступени, выдохнула Ковалевская. — Ты не догадался, что этот вопрос куда уместнее задавать не в дворце?! И тем более не после того, что было сегодня, когда я спешно прибыла в Москву! У меня была бессонная ночь и, между прочим, непростой разговор с отцом! И уж тем более об этом не нужно было спрашивать при Элизабет! Извини, Элиз, это я только ему высказываю — ты здесь совершенно не при чем!

— Оль, ну вышло так. Просто захотел решить все важные вопросы одним махом, — я благодушно достал коробочку «Никольских». — Ты же видишь, как легко и быстро все решилось с британскими императорами. Одно мгновенье и нет голову у одно претендента, на его месте уже другой. Даже осторожный Денис Филофеевич признал, что я поступил практично и мудро. Давай теперь так же быстро решим вопрос с местом Элизабет в нашей жизни.

Ковалевская явно не собиралась разделять мое легкое настроение. И Стрельцова как-то напряглась еще больше. Странная все-таки моя чеширская кошечка. Она может быть невозмутимой, даже холодно-жестокой; может вырвать сердце из груди живого человека, и при этом не испытать ни капли душевных терзаний. Знаю, что по отношению ко многим другим Елизавета Борисовна может быть редкой стервой. Но в то же время она может беспокоиться по всяким пустякам, волноваться как девчонка; мучить себя прошлым, которое давно должно быть стерто.

— В общем так, потенциальные молодожены, идем к стоянке! Здесь вообще неуместно об этом говорить! Ты на «Гепарде»? — Ковалевская было потянула меня к стоянке эрмимобилей.

— На «Эвересте», — остановил я ее и махнул в сторону второй посадочной площадки.

Юго-восточное крыло дворца, длинное, уходящее вглубь сада, мы обходили молча. Я курил, Элизабет нервничала, а Ольга Борисовна просто издевательски молчала.

— Я не против Элизабет, — наконец сказала княгиня, измучив Стрельцову давящей тишиной. — Рада, что Элиз с тобой, и мне кажется, с ней ты в большей безопасности. Но у меня есть условия.

— Говори, мы вполне можем прогнуться под твои условия, — краем глаза я заметил, как просияла Стрельцова.

— Условия три. Официально Елизавета Борисовна может стать твоей женой не ранее, чем через год после нашего брака. Второе: никаких детей, пока у нас с тобой не родится сын, — продолжила Ковалевская. — И третье: ты включишь меня в состав команды на Шри-Ланку. Знаю, папа будет против, но я хочу. Не только же потакать твоим желаниям, Саш. Надо учитывать мои. Кроме того, я хочу, чтобы на экспедиционной вимане было установлена наша новая система наведения ракет. Она практически готова. Все вчерашние тесты на стенде вышли удачными. Теперь нужно проверить не на стенде, а учебными пусками с настоящей боевой виманы.