— Ага, — улыбнулся Эль. — Миша, не все так просто. Те самые манипуляции это отказ от предыдущего владельца и передача новому.

— Хотите воскресить Марину Кузнецову? — удивился я.

— Ну… У тебя есть несколько месяцев, чтобы набрать достаточно энергии и освободить Валеру, — развела руками Лора Палмер.

— Подожди. В теле женщины был генерал хаоса. Я его уничтожил.

— Ага, тогда распечатыватель находится в теле. И надо, чтобы тело отказалось, — кивнула она. — А кто у нас мастер по воскрешению?

— Лермонтов…

Что ж… Неужели Петр Первый продумал и это? Уж слишком все сказочно выглядит…

Откуда Петр вообще узнал про этот предмет? Когда его вытащили из тюрьмы? Или он уже знал про него?

— Лора, внести корректировки с учетом того, что Петр Первый знал про этот распечатыватель, и построй модель того, что он может предпринять в дальнейшем.

— Поняла, — ответила моя помощница. — Но что мы будем делать сейчас?

Я посмотрел на книжную полку, где стоял Некрономикон.

— Сейчас Петр наверняка в замешательстве, что он не может вернуть себе книгу. А она ему нужна. Его план нарушился тогда, когда он не смог вернуть ее себе, и на этом мы можем сыграть, — сказал я всем присутствующим.

— Тут и думать не надо. Он пойдет на нас войной. Через Нахимова и Кутузова, — ответил Эль.

— Да, вот только ему для начала надо пересечь море. А оно под контролем Аркадия.

— Аркадия? — не поняла мисс Палмер.

— Ох, Аркадий, — хихикнул Эль. — Сестренка, это ручной динозавр Михаила, размером с гору. Он подчинил большую часть монстров рядом с Сахалином и теперь наша страна — это неприступная крепость.

— Остается Кутузов, — кивнул я. — Но он и Нахимов не будут участвовать в войнах. По крайней мере, сейчас.

— С чего ты так решил?

— Они мне сами сказали, что останутся служить родине. Но военные действия сейчас, когда страна в таком шатком состоянии, не целесообразны, — пояснил я. — И Петр Первый, наверняка, это понимает. Он подождет. Подождет, когда Исаак объединится с Небесным Пастухом. Когда его сын умрет, и он укрепит свою власть в стране. Так что время у нас есть…

— А ты хочешь спасти Петра? — вмешалась Лора. — У нас осталось мало времени.

И тут она была права. Но с чего начать?

Лора выдала мне проценты по спасению царя. И ситуация была удручающая.

Я попрощался с Элем и Палмер, вышел в коридор сел на скамейку у стены.

— Михаил Кузнецов, вижу, разговор по душам прошел не так, как ты хотел?

Ко мне подошла Арина Родионовна. Старушка села рядом и протянула мне бумажный стаканчик с чаем.

— Пей, внучек, это ромашковый. Сама заварила, — по-доброму улыбнулась она.

— Вам звонил Александр Сергеевич?

— Да. Он спас Каренину. Говорит, что Петр сделал его героем в глазах населения. Но это все ерунда. Он хочет сделать его медийным лицом. И теперь он не может, да и не хочет сбежать…

— Почему?

— Потому что он хочет убить Петра Первого.

Я только ухмыльнулся. Отпив горячего чаю, понял, как же сильно я соскучился по старым временам.

— Пусть встанет в очередь. Я знаю, как минимум, пять человек, которые хотят того же.

— Кстати, мне звонила Софья Андреевна, сказала, что Лев вышел на связь. Они с Антоном, Онегиным и Федором движутся к столице.

— Федор? — удивился я.

— Которого вы достали из китайской тюрьмы. С порванным ртом, — на мой немой взгляд она улыбнулась. — Да, я в курсе, что там произошло.

— Слушайте, раз вы столько знаете, может у вас есть идеи, как спасти жизнь Петру Петровичу? Может, есть какой-то артефакт, который обнуляет все предыдущие воздействия. Может, снадобье. Заклинание. Что угодно?

— Узнай, каким артефактом отравили Петра. После лучше поговори с экспертом по артефактам и рунам, — предположила она.

— И кто же это может быть?

— Так у вас в КИИМе, кажется, был такой. Горький о нем хорошо отзывался. Да и в Канцелярии говорили, что этот преподаватель спец в своем деле. Как же его…

— Буслаев…

— Точно. Он самый, — кивнула старушка. — Вот у него и спроси.

Нет, ну это просто цирк какой-то. Слишком много людей мне надо найти на квадратный метр. Где этот чертов Буслаев? Кто мог его похитить? И кто вообще он такой? Складывалось впечатление, что вокруг меня вьется какой-то большой клубок, а я нахожусь в центре и не замечаю чего-то очевидного.