Скрестив руки на груди, Мефодий еще долго простоял в осиротевших косяках и снисходительно наблюдал, как жутко сквернословящая «четверка отважных» отступает по лестнице вниз, опасливо оглядываясь на странного, умудрившегося намять им бока одиночку. Потом поднял оторванную дверь и прислонил ее к косякам. Мефодий был твердо уверен, что снова сажать дверь на шарниры пока рановато.

На улице между тем разворачивалась бурная полемика по горячим следам произошедшего казуса. Видимо, нечто подобное происходило при дворе испанского монарха Филиппа, когда ему доложили, что англичане разбили его Непобедимую армаду. И Васек (как выяснилось, являющийся тем самым Василием Конопатовым, что косвенно помог Мефодию избежать выпрашивания у Кирилла денег на уплату компенсации Тутанхамону), и его потрепанные бойцы, и сам Кирилл никакой логикой не могли объяснить случившееся. Под конец дискуссии защитники прав владельца на его собственность сошлись во мнении, что чудеса тоже порой имеют место быть, и взялись разрабатывать стратегию своего дальнейшего поведения.

Обычное рукоприкладство, как мера явно недостаточная, было ими отметено («Первый раз вижу, чтоб на наркомана доза так здорово подействовала!» – признался лысый, на лбу которого алела полученная от удара о дверь ссадина). Теперь приоритет решили отдать вспомогательным средствам, чье влияние на организм человека – не важно, кто он: хлюпик или амбал, – было гарантированно нокаутирующим. Боевую группу возглавил сам Василий Пантелеевич Конопатов, шедший во главе с выстреливающим контакты электрошокером на изготовку. «На меня не рассчитывайте, я пас! – открестился Кирилл и в качестве аргумента потряс перед друзьями загипсованной кистью. – Я вас лучше на площадке подожду…»

Едва хлопнула подъездная дверь, как Мефодий с тяжким вздохом снова убрал из косяков дверь, а потом посмотрел вверх и задержал взгляд на подпотолочных антресолях…

Попытка вторжения номер два была организована уже более умело – сказывался приобретенный опыт и личное участие бригадира.

Штурмовая группа ворвалась в квартиру, как и положено истинной штурмовой группе – внезапно и с устрашающими воплями. Но вот только Мефодия почему-то нигде не наблюдалось. И пока Конопатый в недоумении заглядывал за ширму, за диван и за занавески, последний боец из его пятерки, сжимавший в руках телескопический стальной стек, пересек «пограничную черту» – коврик при входе…

Мефодий, разумеется, никуда из квартиры не пропадал. Все это время он терпеливо выжидал, расположившись над входной дверью: ноги упираются в стену, руки держатся за полку гардеробной антресоли. Безусловно, такая позиция являлась очень легко демаскируемой, но тем не менее она сумела на пять секунд сбить противника с толку. А большего Мефодию и не надо было.

Шедший последним конопатовец так и не понял, что свалилось на него сверху и затем заставило проломить головой фанерную дверцу встроенной в стену ниши. Сразу же на него посыпалось содержимое верхних полок – преимущественно стеклянная тара и коробки с чем-то малоприятно-тяжелым. Упавшую последней аккурат по темечку жестяную банку с краской конопатовец не почувствовал, поскольку уже лишился сознания.

Мефодий поднырнул под просвистевшую над его головой и разнесшую вдребезги зеркало бейсбольную биту и занялся вторым конопатовцем. Теперь Исполнитель-новобранец о жалости забыл: противник не шутил, и ему следовало преподать уже не «азы», а «буки» и «веди» культурного поведения. Махавший битой был оторван от пола и припечатан к потолку с такой силой, что оставил на пыльной известке свой вытертый контур. Столь головокружительные взлет и падение не прошли для него бесследно и тоже надолго вывели из боя.

Не успел еще Мефодий отпустить ворот бесчувственного фехтовальщика битой, как оставшийся на ногах враг атаковал его с трех сторон одновременно. От противно свистнувших игл-контактов электрошокера Мефодию удалось уклониться, однако струя из газового револьвера и резиновая пуля из другого ударили по нему разномастным дуплетом.

Газ на Мефодия не подействовал – нервные рецепторы, почуяв агрессивный раздражитель, сразу же отключились, и едкий газ почудился Мефодию запахом слабого уксуса. Однако крупная, размером с винную пробку, резиновая пуля шибанула его в плечо, вынудив потерять равновесие и отлететь к стене. Но едва Мефодий подумал, что, дескать, вот теперь-то синяк наверняка появится, и собрался вскочить на ноги, как в грудь ему вонзились те самые иглы-контакты из стреляющего конопатовского шокера.

Разряд оказался ощутимым даже для Исполнителя. В глазах замерцало, в ушах затрещало, а в мозгу забились сигналы тревоги, после чего тот принял решение временно отключить кое-какие функции пораженного электричеством тела, в том числе и сознание. Уже перед самым обмороком голову Мефодия рвануло вбок угодившей в скулу второй резиновой пулей, а в лицо ударило еще одно облако вонючей слезоточивой дряни.

– Ты рехнулся – резиновой пулей в башку шмалять? – прикрикнул на лысого Конопатый. – А если в висок?! Мокруха чистой воды!.. Да ты и так, урод, челюсть пацану свернул!

– Зато полный порядок, Пантелеич! – оправдался плюющийся и трущий глаза лысый: газовая струя вскользь зацепила и его.

– Порядок!.. – передразнил его Конопатый. – Пока сам за дело не возьмешься, ни хрена не подсуетитесь!

Газ висел в комнате едкой дымкой, и под его воздействие волей-неволей угодили все присутствующие. Конопатый настежь распахнул балконную дверь, а затем победители принялись по очереди промывать в ванной свои ненароком пострадавшие глаза.

В разгромленную прихожую просунул голову Кирилл, осмотрел разбитую нишу, потом оцарапанный потолок и издал тоскливый стон, после чего заметил отброшенного к стене неподвижного Мефодия.