– Известно, где именно?

– Нет, но присутствие Палланта чувствуется во всем… Однако ты пока не забивай себе голову. Сейчас поедем на базовую точку и завершим начатое деблокирование.

– Не сочтите за неуважение, но смею напомнить, что я…

– Не бойся, выйдем в открытую. Правда, придется сделать тебя «скользким».

– Как это?

– Просто станешь невидимым. Невидимым в том плане, что ни один землекоповский взгляд не задержится на тебе дольше, чем на полсекунды. Самый незаметный из незаметных людей в мире – мечта разведок и террористов… Мигель!

Из-за ближайшего дерева вынырнул «наниматель» Мефодия, который, похоже, скрывался там с самого начала их с Гавриилом разговора.

– Будешь нас прикрывать, – приказал Гавриил Мигелю, – но не так, как в прошлый раз, когда ты проморгал Циклопа, заглядевшись на какую-то землекопку!

– У всех бывают проколы! – огрызнулся Мигель, видимо, позабыв недавнее стояние на голове за «разговорчики в строю». – И, виноват, даже у вас! Забери вы новобранца на точку сразу, и он бы ничего такого не выкинул…

– Опять за свое! – угрожающе прищурился Гавриил.

– Молчу-молчу! – тут же сдал назад Мигель.

– И вот с этими людьми мне приходится работать! – обратился смотритель к новобранцу. – Опекай вас, оберегай, носы подтирай!.. А что взамен? Одна лишь черная неблагодарность и хамство… Хочу надеяться, что вы, молодежь, будете проявлять к нам хоть немного почтения… А впрочем, сколько себя помню, когда такое было?..

Августовское солнце, теплое, но уже не такое обжигающее, как пару недель назад, светило в глаза и, даже несмотря на автоматическую регулировку светочувствительности, заставляло Мефодия щуриться. По старой памяти, что ли? Мигель же, словно не доверяя всем этим исполнительским усовершенствованиям, просто нацепил на свой большой испанский нос солнцезащитные очки такого размера, что под ними, помимо глаз, умудрялась спрятаться половина лица.

Их «Рэнглер», маленький юркий внедорожник с открытым верхом, двигался по кривым улочкам пригородного поселка Рогово и выглядел среди полузасыпанных золой канав и мусорных баков несколько странновато – престижная техника в жуткой грязи, хотя изначально именно для грязи джип и предназначался.

– …В этом нет ничего особенного, – отвечал Мигель на заданный Мефодием минуту назад вопрос. – Что бы там ни говорил Гаврик про отсутствие дискриминации среди Просвещенных, она была, есть и будет. Ну сам посуди: кого Совету не жалко потерять в первую очередь – «коренных» или нас?.. А тем более новобранца… Вот и суют в пекло. Привыкай – такая незавидная служба…

Новобранец вышел на тропу войны всего десять дней назад, а до этого момента больше месяца провел среди непроходимой тайги севернее Староболотинска. Там, в глубине забытой людьми, богом и даже геологами местности, его, что называется, доводили до ума. Группа инструкторов, в основном из «коренных» и по большей части небоеспособных в связи с боевыми увечьями, проверяла и перепроверяла качество произведенной Гавриилом деблокировки. У одного инструктора даже отсутствовала половина черепа и левый глаз, что по землекоповским стандартам было попросту смертельно, но, несмотря на это, ясность рассудка он имел кристальную, хотя самостоятельно передвигаться уже не мог.

Сам же Мефодиев деблокировщик периодически наведывался на точку и исправлял обнаруженные в ходе тестирования недоработки. Во время своего последнего визита он приволок в обычном полиэтиленовом пакете пару новеньких слэйеров вместе с крепежными устройствами, что означало: новобранец готов встать в строй и выполнять все предписываемые Исполнителю задачи.

Привыкнуть к подчиняемому мысленным приказам металлу было нелегко. «Представь себе меч, – поучал Гавриил новобранца, предусмотрительно стоя от него на почтительном расстоянии. – Ведь ты же бывший художник! Тебе представить что-либо в мыслях, как мне лямбда-кодировку осилить – вопрос пары секунд! Представь меч любой формы, какой только хочешь, представь, как ты рубишь им и повергаешь противника одним ударом…»

Мефодий делал все, что от него требовали, но каждый раз в его ладонях оказывались два непонятных предмета, по форме и по остроте напоминающих рессоры от «Жигулей».

«Яснее! Четче! Кожей ощути рассекающее плоть острие клинка! Почувствуй боль в отрубаемой им конечности!» – продолжал Гавриил вдалбливать Мефодию азы владения слэйерами.

Наконец Мефодию все-таки удалось нечто внятное, и родившийся из бруска люциферрума прямой кавалерийский палаш едва не отсек новобранцу ухо. Только тогда Мефодий понял, почему его сэнсэй каждый раз отскакивал, когда он морщил лоб в потугах родить на свет хотя бы один экземпляр холодного оружия.