Они долго лежали, сплетя объятия. Потом, взявшись за руки, побежали к морю и бросились в медлительные волны, а выйдя, снова любили друг друга, и снова, и снова…

Южный Крест уже склонялся к горизонту.

— Как странно, — сказала Софи, когда они, обессиленные, но счастливые, вновь нежились на песке, все еще хранящем дневное тепло. — Звезды… Они неизменны и так скучны… Что тебя манит к ним? Разве там лучше?

— Мне непросто это объяснить, — ответил Родриго. — Но попробую. Во-первых, нет скучных звезд. Неужели тебе может наскучить наше Солнце? А планеты… Они неповторимы — даже те, где нет и никогда не будет жизни. Во-вторых… Ты, конечно, знаешь, что в космосе — наше будущее, и если мы его не освоим…

Софи прикрыла ему рот ладошкой и тут же ее убрала.

— Можешь не продолжать. Все это я слышала сотни раз — от государственных мужей, ученых, журналистов. А если они неправы? Если мы просто разучились радоваться жизни на нашей маленькой старушке Земле? Неужели даже самый диковинный из миров, на которых ты побывал, может сравниться с ней? В конце концов там, среди звезд, нет меня…

Он улыбнулся и, приподнявшись, поцеловал ее.

— Ты привела самый сильный аргумент. Действительно, очаровательных инопланетянок, способных вскружить мне голову, я что-то не встречал. А вот насчет земных красот готов поспорить. Конечно, здесь великолепно, но я обещаю когда-нибудь отыскать такую планету, что ты захочешь провести там целую вечность.

Она недоверчиво хмыкнула.

— Вы очень самонадеянны, дон. Ну хорошо, я готова поверить в твой звездный Эдем и соглашаюсь остаться в нем. Но только при двух условиях. Во-первых, там должно быть море. А во-вторых, должен быть ты. Боюсь, если ты улетишь оттуда искать новый рай, еще лучше прежнего, то тогда мне уж точно придется ждать целую вечность. В общем, море, ты и я! Будем вести жизнь Робинзона и Пятницы. Кстати, мне кажется, что мы и сейчас на необитаемом острове. Ты не находишь?

Родриго ощутил легкий холодок в груди Софи сказала «кажется» — значит, она сама не имела понятия, где они и как здесь очутились. Только одно не вызывало сомнений, их занесло в южные широты

Он огляделся. Дикий, неухоженный пляж. Никаких признаков цивилизации. Родриго попытался вспомнить, чем закончились его приключения на Оливии, но в памяти был провал, какая-то необъяснимая «черная дыра».

Он продолжал поддерживать этот легковесный разговор, а сам тем временем краем глаза разглядывал Софи. В ней не изменилась ни единая черточка, она была та же, что и пять лет назад, когда он услышал от нее страшные слова: «Родриго, ничего у нас с тобой не получится. Давай расстанемся». Конечно, срок небольшой, и все же… Да и держалась она так, как будто этого пятилетнего разрыва вовсе не было.

— Софи, — почему-то шепотом произнес Родриго, когда они исчерпали тему предыдущего разговора. — Ты… Ты…

Ее ладонь мягко обволокла его запястье.

— Я люблю тебя, Родриго, — тоже шепотом ответила она. — Ты ведь это хотел услышать? Я всегда любила тебя, даже когда ты не верил в это и прятался от меня в своем Персее.

Кровь гулко застучала в висках Родриго.

Ложь. Все это ложь. Чудовищный обман. Да, Софи надеялась полюбить его, ведь он был настоящим мужчиной, сильным, надежным, с ним было так возможно счастье! Предыдущие любовные приключения, как он догадывался, принесли ей только боль и разочарование, а покоренный ею благородный рыцарь Родриго был неспособен на подлость. Но ей так и не удалось пробудить в себе подлинную страсть: природа — дама взбалмошная и нелогичная, не признающая выкладок и расчетов.

Значит, это была не настоящая Софи, а лишь ее подобие, кукла, одурманенная неизвестным наркотиком, манекен, живой механизм, следующий заложенной программе? «Да, это так, иначе быть не может», — нашептывал ему внутренний голос, но сердце, переполненное сладкой любовной отравой, отказывалось внимать доводам рассудка. Пусть судьба пять лет назад развела их пути! В книге жизни еще много незаполненных страниц, и если не поддаваться отчаянию, само время начертает на них невидимым пером чудные сонеты. И вот — свершилось! Софи наконец-то принадлежала ему, их тела только что исступленно бились друг о друга, а души устремлялись в волшебный полет, и небо щедро осыпало их звездным дождем. Мог ли Родриго, еще не остывший от ласк, признать, что пребывал в иллюзорном мире? Тогда оставалось признать, что вся его жизнь — это всего лишь творение искусного режиссера!

Софи пошевелилась.

— Я хочу еще раз окунуться. Ты пойдешь?

— Нет.

Она легко поднялась и смахнула с плеч прилипшие песчинки.

«Я вижу ее в последний раз», — внезапно мелькнула у Родриго безумная мысль. Ощущение предстоящей утраты было настолько сильным, что он чуть не задохнулся.

— Подожди, — попросил Родриго. — Наклонись ко мне.

Она присела, и он крепко поцеловал ее в теплые губы.

— Иди.

«Придет же в голову такое, — думал Родриго, провожая взглядом ее невысокую загорелую фигурку. — Нет, теперь нас уже ничто не разлучит. Ничто!»

Софи остановилась у кромки воды, обернулась и помахала ему рукой. А в следующее мгновение ее уже не было — она исчезла, бесследно растаяла, и весь этот прекрасный ночной мир, утратив смысл без своего божества, разделил ее участь.

Пленительный черно-белый пейзаж сменила мешанина красок с преобладанием зеленых тонов. Лишь после того как сердце, едва не выламываясь из грудной клетки, отсчитало три оглушительных удара, в голове у Родриго прояснилось, и он различил утопающие в густой траве подножия оливийских деревьев. Горячий влажный воздух был насыщен испарениями разлагающейся лесной подстилки. В уши ворвались стрекот, щелканье, причмокивание и визг — невидимые обитатели джунглей громко заявляли о себе.