— Он говорит логично, — произнесла Госпожа Анна Вульф. — Я ответственна перед своим народом и должна защищать его. Если это необходимый путь, да будет так.

— Ага, — хмыкнул Герман. — А если я смогу выиграть войну, даже мечом не взмахнув, ты даже не представляешь, насколько моя Репутация взлетит как внутри моего народа, так и в мировой политике.

Сияна скрестила руки на груди и сузила глаза. Она смотрела не на Лекса, а на меня, намекая, что недовольна моей позицией, будто я её внезапно предал, переметнулся на сторону врага.

Но сейчас не время её успокаивать и расшаркиваться. Если я хотел сохранить с ней хоть какие-то отношения, придётся это делать за стенами зала переговоров. Поэтому я прокашлялся и надавил на неё.

— Если вы, Сияна, продолжите тут быковать и торговаться, как на базаре, мы просто встанем и уйдём, — жёстко сказал я. — Ваши компаньоны, похоже, способны мыслить трезво и видеть выгоду. Неужели Вы одна хотите обречь невинных мужиков и баб на смерть в военной мясорубке? Хотите, чтобы солдаты там, снаружи, подыхали от голода и обморожений, пока переправляются через ледяной фарватер? Это ляжет на Вашу совесть, мадам. К тому же не забывайте, из-за кого изначально заварилась эта каша, и с какой позиции Вы стартовали в этой истории.

Все взгляды устремились на неё.

Используя такую формулировку, я поставил её в крайне неловкое положение. Ей пришлось бы признать, что она скорее даст умереть простым людям, чем получит меньше денег. Лицо Сияны слегка покраснело, когда до неё наконец дошло, в какую хитрую вилку я её поставил. Классический приём, кстати, из учебника по жёстким переговорам. «Или-или», без вариантов.

— Понятно, — сказала она сквозь зубы. Выражение её лица говорило об обратном, и я забеспокоился, что, возможно, нажил себе врага. Но если такова цена мира, так тому и быть. Нельзя сделать омлет, не разбив яиц. — Мне это не нравится, но я соглашусь.

— Ну что, ставим на голосование, как в приличном обществе? — спросил Герман, потирая руки.

— Кто «за» эту торговую сделку? — спросил я. Все руки взметнулись вверх. — Отлично, — сказал я, открывая Стратегическую карту. Этот интерфейс, надо сказать, оказался чертовски удобной штукой, получше любой ERP-системы. — Тогда подтверждайте согласованную сделку через свои оверлеи, и дело в шляпе.

Наступила тишина, пока все внимательно читали условия сделки. Лекс согласился первым. Ещё бы! Ему не терпелось свалить домой и забыть всё, как страшный сон. Герман оказался вторым, за ним госпожа Анна Вульф, и через несколько минут, поколебавшись для приличия, наконец и Сияна. В одно мгновение огромный кусок земли перешёл в руки коалиции. Прямо как в компьютерной игре, клик — и готово.

— Свершилось, — подвёл итог я, закрывая оверлей и осматриваясь. Герман уже доставал карту, чтобы делить территорию, Госпожа Анна Вульф сидела тихо, а Сияна сверлила меня взглядом. Я проигнорировал её и произнёс несколько слов, закрывая дискуссию: — Да воцарится мир на Юге Истока дольше пятнадцати лет, а лучше навсегда! Всем спасибо, все свободны. Можете расходиться по своим вотчинам.

Лекс Могучий схватил меня за рукав так, что чуть не оторвал, и оттащил в сторонку, подальше от ушей остальной честной компании. Я уж приготовился к очередному взрыву его фирменной ярости, но вместо этого на его роже отразилось… облегчение?

Охренеть, да и только!

— Не могу поверить, что ты это провернул! — сказал он, слегка посмеиваясь, как мальчишка, которому удалась особо хитрая шалость. — Ты заставил их согласиться на мир! Ты просто грёбаный гений переговоров!

— Ты, вроде, должен быть злее цепного пса из-за того, что просрал почти всё своё состояние и влияние? — спросил я, удивлённо приподняв бровь.

— О, я в ярости, можешь не сомневаться, аж пар из ушей идёт, — прорычал Лекс. — Но, по крайней мере, давление на время спало. Смогу перегруппироваться, прикинуть хрен к носу, куда дальше двигать. Реструктуризация активов. В худшем случае хотя бы следующую весну увижу. Потому что, честно говоря, если бы они меня цапнули, я почти уверен, что они бы плевать хотели на все штрафы и просто бы меня казнили. Как пить дать, показательную порку бы устроили, чтобы другим неповадно было.

— Не могу сказать, что они были бы неправы, после всего, что ты тут наворотил, — ответил я. — Но я готов поставить твою никчёмную жизнь против сотен, если не тысяч других. Такой вот бартер, если хочешь.

Лекс кивнул, и на его лице появилось выражение понимания.

— Тысяч, можешь мне поверить. У меня есть… скажем так, не самые приятные методы самообороны. Колдунство, требующее, назовём их так, добровольцев. Если бы меня припёрли к стенке, я бы точно пустил в ход любые заклинания, будь уверен. Так что если когда-нибудь засомневаешься, правильно ли ты поступил, Алексей, просто вспомни, какой туз у меня был припрятан в рукаве. А если точнее, то целая пачка окровавленных тузов.

От таких слов у меня аж мурашки по спине пробежали, здоровые, как крокодилы.

— Тебе тут дали второй шанс, Лекс, — сказал я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Я бы на твоём месте хорошенько подумал, по той ли дорожке ты идёшь. А то ведь она, знаешь ли, может в тупик завести или прямиком на эшафот.

Лекс пожал плечами.

— Я такой, какой есть, и горбатого, как говорится, могила исправит. А пока, Алексей, бывай здоров, не кашляй. И если тебе своя шкура дорога, держись от меня подальше. Очень, очень подальше.