Мы продолжили осмотр, и с каждым новым цехом картина становилась всё яснее — этот завод был настоящим шедевром магической инженерии, где каждый элемент защиты имел своё тщательно продуманное назначение. А духи Карельских скал… Что ж, скоро нам предстояло убедиться в их существовании лично.

Лучи полуденного солнца золотили верхушки сосен, когда бабушка оставила часть химер на защите завода, и мы проследовали на ближайший из карьеров.

— Господа, мы объедем все карьеры, — Анна Игнатовна выпрямила спину, поправляя складки своего серого платья, — чтобы к нам случайно не оказалось вопросов ни у представителя императрицы, ни у вас. — Её голос звучал чётко, как военный рапорт. — Мы — честные люди и не собираемся нарушать приказ государыни.

«Да, такой бы принципиальностью обладал бы ваш батюшка и его внук», — подумалось мне, однако же я не стал обострять обстановку, лишь молча кивнул, ощущая под ногами хруст гравия.

Дорога к карьеру шла по широкой просеке, по которой на специальных деревянных платформах с магическими усилителями доставлялись от карьеров к заводу камни и частично обработанные глыбы. Сосны по обеим сторонам стояли как молчаливая стража. Как позже оказалось, карьеры были похожи друг на друга, разве что добываемый камень отличался цветом и фактурой — от нежно-розового до глубокого чёрного с серебристыми прожилками.

Карьер предстал перед нами огромной чашей, вырубленной в теле скалы. Если на заводе в разных цехах трудились маги ремесленных специальностей, их пальцы ловко выводили изящные узоры на камне, вырезая по определённой заготовке чаши для фонтанов, статуи в сады и в публичные места, всевозможные беседки, украшения колонн и прочее, то здесь же шла достаточно грубая обработка камня магами воды и магами воздуха. Их жесты напоминали движения дирижёра, управляющего невидимым оркестром стихий. Маги земли в кожаных фартуках и с лицами, покрытыми каменной пылью, указывали, в каком месте, на каком расстоянии убирать породу, магии воды и воздуха синхронными взмахами рук отпиливали камень ровными заготовками и проводили первичную обработку. В том числе они перемещали плиты по воздуху вертикально, словно невесомые перья, что упрощало вариант поднятия сырья из карьера нагора.

Карьеры были достаточно глубокими, навскидку я бы определил не менее тридцати метров вниз, где в полумраке продолжали копошиться фигурки рабочих, и там продолжалась ещё добыча. Однако же привлекло меня даже не это. Всмотревшись в ауру этого места, где магические потоки переплетались как нити гигантского полотна, я случайно заметил, как весь карьер по кругу опоясывал некий защитный конструкт, нити которого стекались к небольшой пещере на самом верху чаши. Там, в прохладной тени я увидел огромный кристалл бурого цвета, его поверхность, испещрённая древними рунами, пульсировала незнакомой тревожной силой. Уже протянув руку для того, чтобы его коснуться, ощутив исходящее от камня покалывание в кончиках пальцев, я услышал окрик Анны Игнатовны:

— Не стоит, княжич. Это центр управления магического контура карьера, именно на нём мы совершим перепривязку. Он защищает от духов гор. — Её пальцы нервно перебирали складки платья. — Как только те дадут о себе знать, сработает система, которая остановит выработку и подаст сигнал эвакуации. Если контур не обнаружит живых в карьере, сработает система самоподрыва.

— А что, были подобные случаи? — я не отводил взгляда от пульсирующего кристалла.

— К сожалению, были, — её губы сжались в тонкую линию, — я покажу вам по дороге. А пока же есть соседняя выработка.

Она резко развернулась, её тень упала на стену карьера, искажаясь в причудливые очертания.

Мы сели на трициклы с магическими двигателями, которые заурчали мягким басом, и отправились за Светловой. Та была необычайно серьёзной, её пальцы белели от напряжения на руле, подвозя нас к огромному карьеру, затопленному водой по самые венцы. Поверхность воды была абсолютно неподвижна, отражая небо как гигантское зеркало.

— Вот здесь была одна из самых перспективных выработок малахитового мрамора, — голос Светловой звучал глухо, — однако же во время бурения и вывоза камня мы потревожили кое-кого из скальных духов, и тот на нас ополчился.

— В чем это выразилось? — я ощутил, как по спине пробежал холодок.

— Вся смена магов погибла, всё обагрилось кровью, — её глаза расширились, словно вновь видя тот ужас, — а мрамор не просто изменил свою окраску, но и затряслись горы вокруг. Тогда контура, сигнализирующего о духах, ещё не было, был установлен лишь самоподрыв на случай одновременного умерщвления всей смены. Он и сработал. Открылся проход к грунтовым водам, и всё затопило. И теперь у нас здесь озеро-напоминание. Вода здесь никогда не замерзает, даже в самые лютые морозы. Для себя мы сделали вывод, что выработку глубже пятидесяти метров производить нельзя.

— Однако… — я обвёл взглядом зловеще спокойную водную гладь.

Если это правда, то добыча сопрягалась с рисками. Правда, я не исключал и варианта, что Светловы кого-то убрали по-тихому, спихнув всё на духов и заметая следы. Но глядя на дрожащие руки Анны Игнатовны, в этом начинаешь сомневаться.

— Да, княжич, а вы как думали? — она горько усмехнулась, и в этом выражении было что-то почти материнское. — Любая работа с недрами, любая добыча несёт с собой риски. Мы ещё столького не знаем. И, отбирая у матушки природы её богатства, далеко не всегда она с радостью нам их отдаёт, — её голос дрогнул, — а теперь вернёмся, нам необходимо перенастроить на Угаровых контур защиты карьера, а для этого нужна ваша кровь.