— В последнее время люди мельчают, — иронично заметил я. — Феминистки — в большинстве случаев безмозглые аутистки, что хотят не равных прав женщин и мужчин, а доминирование женщин над мужчинами, что неприемлемо хотя бы потому, что у женщин и мужчин разные сферы деятельности. А эти идиоты за равные расы? Уже давно мы отошли от ошибок расовой теории, но они всё равно кричат о дискриминации, портят спорт и культуру… И наконец… Эти. Мне знакомый биолог, — обычный школьный учитель, между прочим, человек… Достатка «ниже среднего», учитывая, что учитель он в стране из СНГ, а там учителям особо много не платят, тем не менее, он, казалось наслаждался своей жизнью, ведь у него нет семьи, все деньги он тратит лишь на себя и ему хватает! — Как-то сказал, знаешь что, Маттеуш?

— Просветите меня, Сэр? — спросил водитель.

— Он мне объяснил, почему все эти, — презрительно я выделил последнее слово, — не более чем простые животные. Дело в том, что гомосексуальные отношения присутствуют и у животных, точнее — они есть у многих, но какова главная разница между животным и человеком?

— Внешность? — спросил Маттеуш. — Нет, постойте… Мы ходим на двух ногах… а животные…

— Ты, как-будто никогда в Цирке не был, Маттеуш, — усмехнулся я. — Основное отличие от животного — разум. Мы способны брать под свой относительный контроль животное начало, что определено в нас такими же инстинктами, как у животного. Разум способен помочь нам ограничить приём пиши, дабы не располнеть, разум может помочь обуздать похоть и такое вот влечение… Именно разум помогает нам создать свой шаблон поведения. У них же разум болен и очень сильно, Маттеуш, — сказал я, — посему они не способны на всё то, что я описал. Они животные, с перспективой развития до человека. Поэтому я считаю, что их должно вылечить. Болезни разума лечат в учреждениях для душевнобольных. Их и всех остальных следует излечить.

— Если бы вы избирались бы в премьер-министры, я бы голосовал за вас, Сэр, — усмехнулся Маттеуш, машина начала замедляться.

— Когда я почувствую, что скопил достаточно финансов, вступлю в Консервативную партию, — я улыбнулся, разглядывая здание Банка, построенного в классическом стиле. — До тех пор ещё далеко.

— Надеюсь, я доживу до того момента…

— Ты всего на пять лет меня старше, Маттеуш, — заметил я. А? Голова… Почему-то я почувствовал лёгкий дискомфорт. Голова слегка заболела…

— Сэр? Всё в порядке? — спросил Маттеуш.

— Да, — кивнул я, приложив руку ко лбу, — всё нормально. Видимо, заработался. Разберёмся с Джонатаном и вернёмся в Лондон. Поскорей бы уже увидеть Марию, — младшая сестра Маттеуша и по совместительству моя женщина. Женщины, в большинстве своём покупались на деньги, машину и дома — свидетельства моего достатка. Но Мария оказалась слеплена из иного теста… Когда я впервые в жизни попытался, «в очередной раз» закадрить довольно красивую, черноволосую женщину лишь деньгами — получил пощёчину, да такую звонкую, что кто-то наверное подумал, что это выстрел. Юмор я не оценил и пошёл по «романтической классике». Очень уж меня зацепила Мария, с её слегка взрывным и гордым характером. Работает она администратором в ресторане своего дяди… Горда, своенравна в общественной жизни, хотя дома довольно тихая и скромная.

— Она будет вам очень рада, Сэр, — усмехнулся Маттеуш, припарковав машину.

Можно было бы связаться по телефону с менеджером, но я предпочитаю перепроверять всё лично. Мне нужна выписка с моего счёта, что деньги есть. Плюс… Надо простимулировать Джонатана финансово, скину ему, пожалуй, пару тысяч долларов. Поскорей бы уже закончить. Между Лондоном, где у меня есть женщина и Парижем — я предпочту Лондон. Лёгкий летний ветерок дарил приятную свежесть…

— Я вернусь, самое большое, через полчаса, Маттеуш.

— Удачи вам, Сэр, — кивнул Маттеуш.

В Банке меня прекрасно знают и сразу направили в кабинет к директору. Банковские клерки лишь мазнули по мне глазами, когда я пересёк огромный холл. Мой старый знакомый, ещё один однокурсник, Жан-Поль — был полностью противоположностью Джонатана. Хитрый, циничный, жестокий и в то же время обаятельный и харизматичный. Он подкупал людей своей показной мягкостью, давал им огромные деньги в долг, почти как я. Но его методы изъятия были чудовищны, граничили с почти осознанными преступлениями. Такие вот, два противоположных друга. Хотя Джонатана я за друга считал первые пару лет знакомства, пока не понял, что с ним каши не сваришь. Он меня за возможность покутить в Вегасе продаст, а сам Жан-Поль — за деньги. Моралью мой следующий собеседник обременён самую малость, да и та лишь показная для общества, чтоб его не обвиняли в чём-то не хорошем.

— Ах, — я схватился за голову. Мир изменился буквально на мгновение… Помню лишь странную, шипастую дубинку, что приближалась и вдруг исчезла.

— Всё в порядке, месье? — осведомился работник Банка, что меня сопровождал. Одет он был в классический костюм-тройку. — Может вызвать докторов?

— Не надо, — покачал я головой, в которой стоял странный шум, впрочем, уменьшающийся с каждой секундой. — Ничего серьёзного. Думаю, обращусь после разговора с вашим директором.

— Как вам будет угодно, месье, — кивнул работник, подойдя к двери. — Мне с Вами нельзя. Директор Жан-Поль ожидает Вас.

— Благодарю, — вошёл я в открытую дверь.

Кабинет моего собеседника прямо кричал о богатстве его обладателя. Директор лишь одного из множеств отделений, которые принадлежат его отцу, Жан-Поль восседал на троноподобном кресле. Ещё одна грань его характера. Влюблённый до умопомрачения в деньги и любые возможности их заработка, Жан-Поль обожал их тратить на что-то дорогое. Тут стоит не путать его с Джонатоном, Жан-Поль любит покупать вещи, а не сливать деньги в Казино.