Это неведомое миру зло ревело с стороны частокола и солдаты, трезво оценив угрозу, повернулись мне спиной. Их было немало, поэтому они вполне смогли встать стеной, выставив перед собой щиты. Оборотни, что были среди них, уже перевоплощались, готовясь дать бой неведомому зверю, который жаждет крови.

Ага, удачи вам, а я пока нахуй съебаюсь.

Не обращая внимание на приближающийся рёв, я по широкой дуге обежал стену из стражников и бросился к баракам, где, по моему скромному мнению, должна была затаиться девица выше обозначенная.

И когда я достиг уже середины пути, двигаясь вдоль стены, нам явил себя он.

Он вышиб ворота и, оглашая своим пароходным гудком округу и сминая незадачливых стражников, словно одуванчики, влетел на территорию каменоломни.

Гордый, красный доисторический ЛиАЗ. Гроза невнимательных пешеходов и провожатый навечно потерянных в ад, собирающий за проезд частички их душ.

Если я не ошибаюсь, но это ЛиАЗ шестьсот семьдесят седьмой. Красный, как и кровь тех неудачников, которых только что он смял вместе с воротами. Потрескавшиеся, но каким-то неведомым чудом не разбившиеся, лобовые стёкла. Колёса, большие, словно снятые с какого-то камаза, чтоб удобнее было давить черепушки незадачливых неудачников. Но самое жуткое, что было в нём, так это фары.

Они светили абсолютно красным светом, словно заливали этот мир кровью. Такой насыщенный и кровавый цвет завораживал и одновременно заставлял сжаться внутри до дрожи в коленках. Эти фары словно смотрели на тебя, желая попробовать твою тушку на прочность. И сейчас их свет гулял по полю, остановившись… нет, не на мне. На солдатах. Это были глаза автобуса, жестокие, беспринципные и полные кровожадности. Этот маршрут ведёт только в ад. И этот автобус сейчас готов набирать пассажиров.

За его стёклами клубится дым, словно кто-то усилено пыхтит кальяном. А из кабины слышны раскаты тяжёлого метала, который словно скрежет отвалившегося глушака, режет пространство инородным звуком. Правильно, в ад только под хэви-метал.

Он остановился перед пересравшейся стражей, газуя движком на месте, словно разъярённый бык. После этого он начал буксовать на месте, выкидывая из-под колёс песок и камни, которые словно мини снаряды пробивали хлипкие деревянные постройки.

Этот момент, казалось, длился вечность и даже я не смел двинуться с места, боясь привлечь к себе ненужное внимание автобуса-убийцы.

Мгновения тянулись как минуты и вот он ринулся с места. Взревев двигателем и поднимая облако пыли, он ринулся на довольно большой отряд стражников. Секунда… другая… Их храбрость похвальна, действия пусть и вялы, но имеют смысл… против чего-то живого.

Но не против этого. Страшного порождение советского автопрома, который в своё время был отличной шуткой, а в этом стал чудовищной и страшной силой. Не знаю, имел ли он эмоции, но если бы таковы имелись в этом металле, то он бы сейчас смеялся и радовался скорым смертям.

Об этом же свидетельствовала тяжёлая музыка, льющаяся изнутри. И как бы это странно не было, именно в этот момент, когда он врезался в строй солдат, я услышал строки из песни: «Наш автобус отправляется в ад!!!»

Скрежет металла о металл, крики боли, рёв двигателя и ЛиАЗ, словно и не заметив, пронёсся сквозь строй. Куски разорванных тел и смятые доспехи, превратившиеся в консервные банки с телами внутри, разлетелись по округе. Своеобразный дождик из останков тел.

Проносясь дальше, автобус даёт по тормозам и делает такой брутальный разворот, практически полностью остановив перед, в то время как зад часовой стрелкой дрифтит, разворачивая тушу монстра на сто восемьдесят градусов. Рычат покрышки по земле, летит песок, ревёт двигатель и автобус, развернувшись полностью вновь бросается за пассажирами, которым предстоит прокатиться на нём.

Одна эта атака поставила на боеспособности стражи жирный крест. Невозможно драться с тем, что в принципе невозможно убить. Та лёгкость, с которой оно прорвало строй заставила их души сжаться от испуга и забыть всё, чему их учили. А что надо делать, когда боишься? Правильно, надо бежать.

Что я и делал. Что делали и другие, пока автобус, весело рыча двигателем, набирал ход.

Крики, вопли, скрежет сминаемых доспехов, рёв двигателя и этот пароходный гудок. Автобус давил всех словно тараканов, что бегут из-под холодильника, размазывая и перемалывая их колёсами. Те с весёлым лязгом бьются об его бампер, который уже красный от крови. Некоторые отлетают, а некоторых автобус словно сжирает, утягивая под днище и выплёвывая из-под заднего бампера кровавый переломанный металл.

Единственным правильным решением было то, что они не бежали кучей, а как бы растекались по территории, отпрыгивали в стороны и играли в кошки-мышки с этим исчадием ада. Вот один попал под колёса. Автобус кидает в дрифт, и он задней частью бьёт оборотня, которого переломанным отбрасывает в сторону. Ну и в которого я выстрелил из арбалета в голову, чтоб не отрегенился и не ебал потом мозги.

Добежал до барака и… рёв двигателя известил меня о пиздеце. Я просто сменил траекторию и резко ушёл в сторону. Автобус, весело ревя движком, врезался в угол хлипкого строения, снеся его к чёртовой матери. Пронёсся дальше, едя так, что стена здания была ровно по центру автобуса и с весёлым треском разлеталась в щепки.