Шрифт:
— ЗАТКНИСЬ! ПРЕКРАТЫ МЫЧАТЬ!
— МММММММММ…
Я наваливаюсь всем телом на его голову, вижу капли пота, скатывающиеся со лба в ухо.
— ЗАМОЛЧИ…
— ИНГА! — это голос Бориса. — Ты какого хрена делаешь!
Мужская рука хватает меня за плечо и резко швыряет в сторону.
— Ты что делаешь?
Парень весь закашлялся, принялся ныть и визжать от боли.
— Он нам всё испортит! — кричу я. — Из-за него я ничего не слышу!
— Быстро взяла меч, встала и вернулась в бой!
Пока я поднимаю меч с земли, Борис хватает парня под мышку и тащит к дереву.
— Помоги! — говорит он мне.
Мы вдвоём берём пацана под мышки, облокачиваем спиной о дерево. Он продолжает заливаться слезами и слюнями.
— Борис, у тебя есть обезболивающее?
— Что?
— Его нужно заткнуть!
— Инга, вернись к волкам! ТЫ ТАМ НУЖНА!
Я ухожу прочь. Отбегаю от дерева и бегу в сторону драки. Бегу вперёд, к Альфе. Они рядом, сражаются с кабанами. Прыгают им на спину, отвлекают на себя, чтобы люди смогли поразить тела зверей мечами.
Двое мужчин лежат на земле без признаков жизни. Один на боку; из разорванного живота вывалились кишки. Второй лежит на животе; повернутая ко мне голова смята как консервная банка. Пробегаю пару метров — и ровняюсь с тушей кабана, убитым точным ударом в шею.
Бегу к ближайшему салаге. Он пытается сражаться. Его меч, сделанный из снятой кожи с «труперса» так и рубит воздух, но попасть в зверя не может. Он уже успел перевести два пузырька жидкости, кинув их в рёбра кабану, и уже тянется за третьим пузырьком. Кабан отвлёкся на волка, который схватил его за ухо, но всё выглядит максимально жидко. Кабан дёргает головой с такой силой, что волк взмывает в воздух, а потом обрушивается на землю с глухим ударом. Это точно больно, но серый зверь не отпускает свою добычу. Даже когда копыто кабана сминает ему рёбра. Долго не протянет, бля!
— Бей в рёбра! — кричу я салаге. — Бей кабана в рёбра!
— Я не могу! Он… Он…
— Бей!
— Я не могу прицелиться!
Кабан мечется из стороны в сторону. Волчий вой сменяется хрипом. Сил больше нет и ухо держать в клыкастой пасти. Волк сдался, весь обмяк. Всё что он сейчас может — часто дышать, разинув пасть. Копыто взмыло в воздух, зависло над чёрной мордой волка. Но не ударило…
Кабана дёрнуло, словно в него что-то влетело. Могучее тело пошатнулось, подалось вперёд. Волку повезло; копыто ударило рядом с носом, раздробив толстую ветку.
Время действовать. Нам выдался отличный шанс!
Глава 21
Время действовать! Время становиться мужчинами!
Хватаю салагу за плечо. Дергаю вперёд, бросая неженку в бой. А когда смотрю на кабана — вижу непонятную картину. Между задних лап зверя что-то шевелиться. Крутиться, дергается. Словно кабан только что родил мелкого уродца, который никак не может вылезти целиком на белый свет. Я приглядываюсь. Это Пич! Вцепившись мёртвой хваткой в заднюю лапу кабана, Пич пытается свалить зверя на землю. У него ничего не получится, но для нас — это отличный шанс.
— БЕЙ! — кричу я.
Парень бьёт. Бьёт слабо и неуверенно. Никакого толку. Он даже боится приблизится! Приходится снова подтолкнуть его вперёд! Хочется отвесить пинка, хорошего такого, но я толкаю его в спину и снова ору!
— Бей в рёбра!
Ору ему прямо в его грёбаное ухо, громко! Чтобы мозги встали на место!
Волк воет от боли, скулит. Пич рычит, дёргая головой. Кабан фыркает, пытаясь скинуть надоедливого пса со своей ноги.
И этот юный салага, впервые вспотевший не от утренней дрочки, бьёт. Сотрясаясь от страха, он замахивается уродливым мечом, сделанным из человеческой кожи, и бьёт. В каждом движении его рук я вижу — сыкливость. Видно отсутствие опыта, заливаемого в тело мужчины кровью врагов. Все эти тренировки, бессонные ночи, мучения в душном бараке, выворачивающем тебя на изнанку — это всё полная хуйня по сравнению с тем, что тебе даёт первый бой. Первый бой с настоящим врагом.
Он не умеет бить, но бьёт. Успевает заглянуть мне в глаза и ударить.
Он бьёт.
Такой знакомый звук… Когда-нибудь втыкали кухонный нож в кожаную дублёнку? Вот что-то похожее. Лёгкий треск, звук лопающейся кожи, а потом свинячий визг. Я добавил кабану хорошей добавки, воткнув меч ему в живот. Зверюга повалилась на землю. Упал замертво, завалившись возле наших ног.
Салага улыбается мне, весь такой довольный собой. Ловит мой одобряющий взгляд и смело бьёт еще. Хороший мальчик. Продолжай, у тебя отлично получается! Он тычет в рёбра зверю, ломает кости, разрывает внутренние органы ровно до тех пор, пока огромная туша не затыкается, не прекращает громко хрюкать и визжать.
Достаточно.
Мальчик справился. Мальчик смотрит на меня и улыбается какой-то нездоровой улыбкой, нервной, натянутой, ожидающей моего одобрения.
Я смотрю на руки паренька. Зелёно-жёлтая гниль густым слоем стекает с кожаных перчаток, рвётся на ошмётки в воздухе и с хлюпаньем обрушивается на его ботинки. Лицо взмокло от пота, исказилось экстазом удовольствия от убийства. Этого парня больше никто не смеет обозвать салагой. Теперь передо мной стоит мужчина.
— Я… — голос дрожит, — я убил его…