Потому что помедли я ещё минуту — в принцев полетели бы не гнилые овощи, а что похуже. Моё сердце замерло, когда кто-то особо меткий попал всё-таки помидором в Рейлина. Толпа тоже затихла, зная характер кронпринца. Но тот молча вытер лицо и, бросив на людей неприязненный взгляд, поехал дальше.

— Принцесса! — Избранная! — Посланница Богини! Мне захотелось сжаться в комок, скрывшись от восторженных взглядов. Если я ещё могла понять восторг тех, кто жил в трущобах, то вот крики рабочих и аристократов выбивали меня из колеи. Последние так и вовсе не прочь были перемыть мне в очередной раз косточки после очередного бала, где я в очередной раз не появилась или опростоволосилась. Но вот взгляд помимо воли натыкается на леди. Однажды она ехидно — и очень громко — спросила у меня, где я нашла такие прекрасные камни для украшений. Только потом кто-то, видимо из жалости, подсказал мне, что в моих серьгах и колье просто стекляшки. Вот молодой господин, внук одного из лордов-советников. Мне было тринадцать, когда я встретила его в саду. Он водил меня за нос почти месяц, обещая мне вечную любовь. И если бы не моё любопытство, что привело меня в ненужное время в ненужное место — я бы поверила и попала в ловушку. Оказалось, мальчишка просто хотел позабавиться. Их лица мелькали передо мной, словно песчинки. Голова кружилась от обилия воспоминаний, которые мне усиленно подбрасывала память. И набатом в разуме звучало только одно: маятники. Они все — просто маятники. Скажи им кто, что всё сделал Рейлин или Розейн — они славили бы именно их. А я просто подвернулась под руку.

Раньше мне стало бы обидно. Слишком желающая внимания, расстроилась бы из-за того, что на меня обратили внимание только потому, что я сделала что-то эдакое. Но вот только мне стало противно. Настолько, что в груди заворочалась тьма, откликаясь на мою злость и брезгливость, а спина распрямилась сама собой.

Наверное, я сумела справиться с лицом и не показала своих эмоций. Или все были настолько погружены в свой восторг, что попросту этого не заметили? Мне уже было не особо важно. В толпе около ворот в замок я увидела Талиона. Нежность нахлынула волной, заставив тьму чуть успокоиться. Я увидела, как он напрягся, когда я неловко улыбнулась ему и помахала рукой. Когда Талион отвернулся, возникло ощущение, что мне плюнули прямо в душу. Ведь за миг до этого принц Наргола посмотрел на меня с неприязнью едва ли не большей, чем тот же Рейлин. — Ваша Светлость, возьмите себя в руки. — Один из гвардейцев чуть обогнал меня, прикрывая от взглядов. — На вас смотрят. Мне впервые за всю жизнь было безразлично, наблюдают за мной или нет. Мне хотелось соскочить с коня, догнать Талиона и выяснить, что случилось, чем я заслужила такое приветствие.

В какой-то книге, ещё в детстве, я прочитала замечательную фразу. «Короли не плачут». Только сейчас до меня дошёл смысл этих слов. Плакать смысла нет. Надо поговорить с Талионом. Просто поговорить, чтобы не воплотилась в жизнь вторая часть той фразы. «Короли не плачут. Они делают так, чтобы плакали другие».

Один взгляд на гвардейца — и тот послушно отстаёт. А я, изо всех сил заставляя себя сидеть прямо на лошади, еду прямо ко дворцу, не сводя взгляда с императора, спускающегося по лестнице. Судя по лицу, Его Величество не в восторге от сложившейся ситуации. «Ничего, иногда полезно погрустить!» Я едва сдержалась, чтобы не выругаться на саму себя. Неужели от всех потрясений я решила сойти с ума? Иначе я не могла объяснить странную мысль в своей голове. — Ваше Величество. — С помощью гвардейца спешившись, я поклонилась. — Мы выполнили ваш приказ. — Где твои манеры, дочь? — На поле боя, куда вы меня отправили. — Видимо, я и правда сошла с ума. — До этого я никогда не сидела на лошади, вы хотите, чтобы я упала, пытаясь сделать реверанс сейчас? Отчётливо послышался скрип зубов. Двойной — Рейлин, стоящий чуть в стороне, тоже был не в восторге от моей дерзости. Император промолчал на мою наглую реплику, хоть его и скривило, как от кислого. Натянуто улыбнувшись, он посмотрел на меня. — Идём в тронный зал. Я желаю знать подробности. — Быть может, вы сначала дадите мне привести себя в порядок? Я демонстративно кивнула на рукав рубашки, испачканный в крови раненых, ощущая какой-то шалый азарт. Может, кто-то тайком подлил мне какую-то дрянь, чтобы я наболтала невесть чего и отправилась на плаху?

Его Величество милостиво позволил мне отправиться в свои покои, чтобы «освежиться и припудриться». По пути в свои комнаты я еле слышно фыркнула себе под нос. И, поймав за рукав одну из служанок, приказала ей разыскать принца Наргола.

Я даже не успела расплести косу, как в дверь постучали. Прикинув, что девушке вряд ли хватило бы времени, чтобы отыскать Талиона, нахмурилась. — Я занята. — Рей, это я. — Ставший родным голос звучал чуть надломлено. — Могу я войти? Вместо слов рванула к дверям, распахнула створки и пристально уставилась на Талиона. Мужчина даже нашёл в себе крупицу совести для смущения. Мотнула головой, приглашая его войти и, осмотрев коридор, с улыбкой поблагодарила стоящую чуть в стороне служанку, после чего захлопнула двери.

Талион уже устроился в кресле, так и не поднимая на меня глаз. По старой памяти прошла до тайника, достала бутылку вина и бокал. Налила, задумчиво посмотрела на жидкость и махом залила всё в себя. На какой-то миг стало чуть полегче.

— Мне не предложишь? — Судя по запаху, ты уже порядочно наглотался. А теперь может ответишь, что это была за сцена? — Рей, ты действительно хочешь сей… — Да, Келтар тебя побери! Я действительно хочу прямо сейчас узнать, почему мой жених смотрит на меня, как на раздавленного клопа! Слава Богине, я смогла сдержаться и не сорвалась на крик, хотя очень хотелось. Но даже разговор на повышенных тонах удивил Талиона до невозможности. Приподняв брови, он посмотрел на меня с таким вежливым недоумением, что мне на миг стало неловко. А потом снова разозлилась невесть почему. — Ну? — Ты какая-то странная, Рей. — Мужчина попытался ласково улыбнуться, но вышел какой-то оскал. — Что случилось? — Я странная? Меня отправили на поле боя, неподготовленную, выросшую без каких-либо знаний! Я утопала в крови, пытаясь спасти как можно больше людей, мои братья — трусы, которые попросту сбежали, едва враг прорвался за линию защиты!

Кажется, именно такое состояние люди обычно называют истерикой. Я всё таки начала кричать, наступая на Талиона. К моему удивлению, слёз не было. Только злость и горечь обиды, от которой хотелось плеваться.

— Меня с какого-то перепугу считают Избранной, я боюсь лишний раз вздохнуть рядом с Рейлином, потому что не знаю, к чему это приведёт! Единственный человек, которому я хоть как-то доверяла, отвернулся от меня! И ты задаёшь такие вопросы? — Рей… Мужчина вздохнул, на миг прикрыв глаза рукой. А когда отнял ладонь от лица, то это был кто угодно, только не мой Талион. Глаза принца были холодны, как лёд, губы сжаты настолько, что побледнели. Голос стал сухим, как у советника Герберта, когда он зачитывает очередной доклад императору. — Знаешь, сначала я действительно жалел тебя, принцесса. Маленькая, беспомощная девочка, просящая помощи у первого попавшегося человека. Ни один мужчина не устоит перед таким. Ты была настолько восхитительно наивна, что даже не верилось в то, что подобные создания ещё могут остаться на нашей земле. Отступила на шаг, не веря в услышанное. А Талион развалился вольготно в кресле, смерил меня взглядом с ног до головы и усмехнулся, сально улыбаясь. — Меня даже привлекало твоё целомудрие. Но потом это переросло в отвращение. Ты настолько утонула в жалости к самой себе, что становится противно, Рей. Говоришь шёпотом, трясёшься от любого прикосновения, словно тебя каждый день бьют или насилуют. Постоянно жалуешься на брата, хотя он даже не подходит к тебе и не смотрит в твою сторону. — Ты ничего не знаешь о моей жизни, Талион! — Почему же? У меня был довольно обстоятельный разговор с одним дворцовым слугой. Тогда-то он и объяснил, что ты та ещё выдумщица. Из-за того, что ты девочка, родители и братья не обращали на тебя внимания, вот и пришлось выдумывать, правда, Рей? Но даже узнав всё это, я хотел забрать тебя, принцесса. Ты бы стала прекрасным украшением моего королевства. — И что же изменилось, Талион? — Мне вдруг стало настолько всё равно, что я успокоилась. — Что случилось, пока меня не было? — Тебя объявил Избранной один из астрологов. Сама знаешь, что это значит. Обо всех договорённостях можно забыть, тебя не выпустят из империи. Теперь придётся искать себе другую невесту, чтобы эта гадость…

Талион оборвал сам себя, но я уже зацепилась за услышанное. Ясное дело, что сам принц ничего мне не расскажет. И всё же у меня был ещё один человек, к которому я могла обратиться.

— Значит, только отвращение, Талион? И ничего больше? Ты ведь говорил, что я тебе нравлюсь. — Да как к такой как ты можно испытывать симпатию? — Взгляд принца снова скользнул по моему телу. — Плоская, вечно ноющая, ещё глаза твои… — Пошёл вон отсюда. — С удовольствием. Только не забудь, что мы пока ещё официально вместе. Поднявшись с кресла, принц Наргола издевательски мне поклонился и вышел, не забыв хлопнуть дверью. А я отошла к окну и, опершись на подоконник руками, прижалась лбом к стеклу. Хотелось выть от безысходности. Не от грусти или боли предательства, нет. Талион был моим пропуском в нормальную жизнь. «Хотя, о какой нормальной жизни можно говорить после его слов? Украшение королевства? Выдумщица и наивная слюнтяйка? С учётом того, что он сказал потом, я скорее стала бы безвольной куклой. Ещё и померла бы абсолютно внезапно. От невесть как попавшего в мой кубок яда, например!» Тряхнув головой, направилась в сторону купальни, надеясь, что служанки подготовили мне воду и свежую одежду. Хотелось смыть с себя не только засохшую кровь, но и разговор с Талионом, оставивший после себя ощущение гадливости. Вот только я не подумала о том, что сначала надо бы снять кольчугу, а потом уже распускать косу. Когда голову вдруг потянуло к земле, я не сдержалась и вскрикнула, с ужасом глядя на колтун, тут же образовавшийся около металлических колец.

Распутывать пришлось по волоску, стараясь не дёргать слишком сильно и сдерживая желание рубануть эту прядь ножницами. Помимо воли начала шмыгать носом, по щекам побежали слёзы. Через пару минут я уже молча рыдала, рывками пытаясь освободить волосы из плена.

— Ты так лысой останешься. Дай-ка сюда, принцесска. Тёплые пальцы перехватили кольчугу из моих ледяных, запорхали над колтуном, распутывая пряди так ловко, будто делали это каждый день. Быстро разобравшись с проблемой, Эдрис отбросил кольчугу в сторону, взявшись за шнуровку на рубашке. Я чувствовала себя куклой, которую любопытный ребёнок вертит из стороны в сторону во время переодевания. Но сил сопротивляться не было, даже смутиться не удалось, когда Эдрис, подхватив обнажённую меня на руки, шагнул прямо в ванну, как был, в одежде. Усадив спиной к себе, мужчина молча обнял меня за плечи, прижав к своей груди. — Это неприлично. — Мой голос звучал слишком хрипло и глухо. — И я могу помыться сама. — Неприлично. Можешь. И на этом всё. Эдрис не шевельнулся, даже когда я попыталась выбраться из его хватки. Мне осталось только расслабиться. Устраивать возню не хотелось. К тому же советник был на удивление горячим, как жаровня.