— Да уж… — пробормотала Даша. — Странный вкус у владелицы. Она и сама необычная… А взгляд как у гидры!

— Откуда ты это взяла? — фыркнула Эрика в чашку.

— От Нины Филипповны инфа.

— Нина Филипповна наговорит! Меньше её слушай.

— Но она убиралась там вчера! А потом пила с мамой чай.

— Нина Филипповна убирала в ателье? Вчера? И ты промолчала! Как она вообще туда попала??

— Вроде бы от знакомого узнала, что им требуется уборщица. Ну, и пришла. Или он её привел?

— Дашка! Ну что ты за человек! Знаешь ведь, что мне важно туда попасть, знаешь, что не могу дозвониться, что стучу — и никакой реакции! Всё знаешь, но не уточнила у бабки пароли и явки! Не расспросила Филипповну как следует!

Эрика с досадой шлёпнула чашкой о столешницу, слегка расплескав кофе.

Неужели Дашка… завидует? Её образованию, её интеллектуальной работе и статусу журналиста?

Нет, глупости конечно. Хоть Дашка и не училась в универе, зато помогает матери «тянуть» пекарню-кафешку, которая когда-нибудь перейдёт к ней.

Эрика с Дашей были знакомы с раннего детства, ходили в один садик и в одну школу, сидели вместе за партой, посещали одни и те же кружки. А потом их дружба поостыла — Эрика поступила в университет на журфак и уехала, а Даша после училища впряглась «в семейный бизнес» и прочно завязла в нём.

— Да успокойся! Филипповна толком ничего не разглядела. Ей не позволили ничего рассмотреть. Общалась она только с помощницей — «крысой без возраста» по её словам. Та всё время торчала рядом, пока бабка убирала. Наверное, знакомый предупредил, что Филипповна излишне любопытна. Хозяйку она увидела мельком, уже уходя. Ну, и сразу рванула к нам.

— И что в ней такого… необычного?

— Фиг знает. Филипповна говорила в основном про глаза. Мол, только взглянула — и всё! Стала проваливаться в них… падать в какую-то бездонную воронку. В черноту и холод. А когда пришла в себя, обнаружила, что стоит на улице. Ну, и побежала к нам. Она еще что-то про огоньки говорила. Вроде бы те по углам прыгали или летали. И лапы еще… из-под пола лезли лапы, мешали убирать, пытались прихватить за штанины… — Даша рассмеялась. — Ты же знаешь эту любительницу приврать! То подполянник у неё сметану потырил, то шишиморка шаль до ниток расплела, то феи жужжали под ухом, мешали спать, досаждали по ночам жалобами на алкаша-соседа. Вот и вчера придумала очередной повод, чтобы у нас задержаться. Охала, ахала, но не забывала подъедать пирожки да заливать в себя чай.

Нина Филипповна жила на одной улице с Эрикой и Деей. И при бабушке часто наведывалась в гости. Наговорившись и напившись чая, она, бывало, придрёмывала в любимом бабушкином кресле, чем вызывала безудержное веселье сестер.

Всё ещё весьма шустрая и бодрая для своих восьмидесяти лет старушенция подрабатывала по случаю уборщицей и считалась главной собирательницей сплетен в их городке. Если бы Даша позвонила вчера и рассказала про её визит в ателье, Эрика бы уже успела с пристрастием расспросить Нину Филипповну о его хозяйке. А теперь придётся ждать до вечера. Старуха, конечно, была склонна к преувеличениям и любила приврать, но такая информация всяко лучше, чем полное неведение.

Вот же досада! Эрика даже не попыталась скрыть разочарование, и Дашка снова пододвинула ей булочку.

— Да не переживай ты так! Видишь, у них движуха пошла. Девица явилась. Мужичок хозяйничает. Всё у тебя получится. Задашь все свои вопросы и напишешь статью.

— Мне главное сделать фотографии. Подснять обстановку. Мастерскую, приемную. И чтобы владелица попозировала, сказала пару слов про открытие. А основную текстовку я придумаю и без неё.

— Всё ты подснимешь. Не переживай пожалуйста. — Даша неохотно поднялась, завидев сразу несколько посетителей. — Всё, я работать. А то мать сожрёт. Увидимся.

— Давай. Я тоже попытаю удачи.

Эрика подхватила рюкзачок и вышла на улицу.

Холодный ветер немедленно разметал волосы, заставил запахнуть курточку и пожалеть об оставленной дома шапке. Солнечный свет, ослепляя, скользнул по глазам, и Эрика зажмурилась.

И это декабрь! Время сумрака и туманов! Время снегопадов и долгих темных вечеров!

Где-то ведь декабрь и правда такой — уютный и настоящий! — только, к сожалению, не в их городишке.

Погода здесь была совершенно иной: перепады от ночных морозов до плюсовых дневных температур, ветер (сухомень, как называла его бабушка), гоняющий пыль по тротуарам и дорогам. И солнце, зависшее огненным раскаленным блином на безоблачном синем небе!

От подобной погоды на душе становилось тоскливо и гадко. Эрика застывала, закукливалась и жалела, что не может погрузиться в спячку до весны.

Не радовали её и предстоящие праздники, хотя каждый год сестра продолжала наряжать ёлку с обязательными сюрпризами, красиво сервировала стол, готовила вкусный ужин на двоих. Дея старалась сохранить традицию, хотела, чтобы всё в их маленькой семье оставалось как раньше. При бабушке. Но для Эрики время разделилось на «до» и «после», и Новый год с Рождеством не вызывали больше никаких чувств.