Шаги приближались к окну, на подоконнике которого притаился за шторой и застыл наготове, будто змея перед броском, Сото. Пальцы его сжимали рукоять извлеченного из-под куртки короткого – чуть длиннее локтя – неширокого меча. Сам того не ведая, охранник уже был вовлечен в игру «кто быстрее»: успеет ли он поднять панику или тот, кто скрывался за шторой, помешает ему в этом. Ставки в игре были высоки для обоих участников.

Играть в подобные игры с Мара было делом неблагодарным. Сото ни черта не смыслил в картах, ненавидел тупое бросание костей и не понимал, отчего некоторые так любят нервно дрожать возле колеса рулетки, однако в играх с применением холодного оружия равные ему по мастерству встречались редко…

Охранник слегка отдернул штору, собираясь выглянуть во двор. Это и послужило Сото командой к действиям. Меч, направленный охраннику в горло, пронзил то насквозь, перерезав трахею и сонную артерию. Охранник запоздало отшатнулся, тем самым лишь помогая Мара извлечь меч из своей рассеченной почти наполовину шеи, захрипел и попытался убежать, но сделал лишь пару шагов, после чего загремел на пол, заливая кровью коврик возле кровати казначея.

Звук падения грузного тела вывел из дремы двух других охранников, развалившихся в мягких хозяйских креслах. Сото ошибся в прогнозах – Марко стерегли не двое, а трое телохранителей, и вооружены они были не громоздкими арбалетами и дробовиками, а легкими пистолетами, которые держали при себе в расстегнутых кобурах. Проснувшимся охранникам потребовалась секунда, дабы понять, что происходит, но выхватить оружие и открыть огонь по ворвавшемуся в спальню не то человеку, не то и впрямь демону они все равно не успели.

Сото перепрыгнул через корчившегося в предсмертной агонии охранника и не мешкая кинулся к рассевшимся в креслах его полусонным собратьям. Того из сидящих, который был ближе, Мара с разбегу пригвоздил мечом к спинке кресла, нанеся удар в самое сердце убийцы.

Последний оставшийся в живых охранник и переключился на последнего телохранителя, вскочил и уже потянулся к кобуре. Чувствуя, что меч застрял между ребер убитого, Сото так и оставил оружие в теле врага, а сам ногой втолкнул подскочившего охранника в кресло, после чего полоснул ему по горлу своим верхолазным крюком, специально для подобных целей заточенным с внутренней стороны, будто серп.

Нанесенный в спешке удар не получился фатальным, и охранник, брызжа кровью из разрезанного горла, попытался снова вскочить и перехватить руку Сото. Однако оплошавший Мара исправил ошибку, нанес повторный удар – более выверенный и сильный – другим крюком. А затем прижал агонизирующего охранника к креслу ногой и дождался, пока тот угомонится окончательно.

Вся эта безмолвная и кровавая схватка продлилась в течение лишь двух храповых фуг, что одну за одной выдавал спящий Марко ди Гарсиа. Когда же он совершил сиплый выдох и затянул было очередную руладу, рот ему перекрыла окровавленная рука, а в грудь уперлось колено Сото Мара, уже извлекшего застрявший меч из тела охранника.

От такой немыслимой бесцеремонности ди Гарсиа впал в ярость, еще толком не проснувшись. Впрочем, по мере пробуждения казначея ярость его иссякала, и к тому моменту, когда в его глазах появилось осмысленное выражение, ярость эту сменил безграничный испуг. Марко задрожал, а дыхание его сделалось частым, как у разморенной на солнцепеке собаки.

Вид у облаченного в забрызганный кровью комбинезон Сото и впрямь был откровенно демонический. Его зловещее узкоглазое лицо сияло лютой ненавистью в долетающих со двора отблесках сторожевых огней, а зажатый в руке обагренный кровью меч не вызывал у казначея сомнений относительно его дальнейшей судьбы.

Ди Гарсиа безумно вращал глазами и силился что-то сказать: возможно, пытался молитвой изгнать демона, возможно, предлагал убийце деньги. Но «демон» молитв не страшился и явился сюда вовсе не за деньгами.

– Мое имя – Сото Мара. Я служу дону Диего ди Алмейдо, – негромко произнес Сото прежде, чем его меч опустился на шею Марко.

Странная традиция предков – сообщать врагу перед его смертью свое имя. Традиция, так до конца и не осознанная Сото, но, несмотря на это, обязательная к исполнению, как и все прочие…

Залитую кровью спальню Сото покидал с трофеем, не очень громоздким, но все-таки не настолько удобным, чтобы карабкаться с ним обратно на крышу по стене. Мара знал, что где-то в соседних комнатах должен быть лаз на чердак: ведущее с чердака на крышу слуховое окно он заметил еще в первый день наблюдения за домом.

В коридоре было пустынно и тихо, но на всякий случай Сото все же держал в руке метательный нож. Кровь из мешка, в который он погрузил трофей, стекала на паркет тоненькой струйкой, но каратель не обращал на это внимания: пусть стекает, все равно след ее обнаружат лишь с рассветом. А Мара рассвет планировал встретить уже на полпути к Сарагосе.

Лестница на чердак отыскалась в чулане, что находился в самом конце коридора. По какой-то причине лаз был крест-накрест заколочен досками, но Сото без труда отодрал их верхолазным крюком, словно выдергой…

Мара не любил ветер, но когда очутился на крыше и снова ощутил лицом его сильное дыхание, мысленно поблагодарил своего бессменного подельника за то, что тот терпеливо дождался его и не бросил на произвол судьбы в чужом краю…

Днем своего рождения Сото Мара считал не заявленную в церковной метрике дату и не тот день, когда он взял себе новое имя. Настоящее рождение Сото произошло зимой того года, когда, согласно метрике, ему уже должно было исполниться пятнадцать с половиной лет. Жаль, что точной даты своего подлинного рождения он, как и любой новорожденный, не запомнил, а зафиксировать ее для Мара никто не удосужился, ибо случилось это событие незаметно для окружающих и внешне на юноше ничем не отразилось…