Матадор намеревался встретиться лицом к лицу с человеком, наполнившим ужасом сию обитель, откуда бы тот ни появился. Пусть даже с неба. Карлос полагал, что готов и к этому…

Сверкающий днем подобно солнцу, ночью оранжерейный купол выглядел мутным, словно глаз дохлой рыбы. Звезды отражались в нем тусклыми бликами, а сквозь стекло просматривались фонари, что освещали аллеи зимнего сада. Впрочем, Сото в оранжерею не глядел. Карателя больше волновало, выдержит ли при посадке его вес толстое стекло купола. Было бы предпочтительнее посадить Летягу на дворцовую крышу, но по ней расхаживала охрана, а вступать в схватку раньше срока Мара не хотел. При посадке на купол он уходил из вражеского поля зрения – рассмотреть с крыши то, что творилось на вершине десятиметрового купола было нельзя. Прожектора обшаривали лишь прилегающую к дворцу территорию и реку, поэтому засечь «демона» в воздухе Ангелы-Хранители могли по чистой случайности. Оставалось только не наделать лишнего шума.

Сото пересек воздушное пространство над дворцом со стороны Тибра. Внизу, у зубчатого парапета крыши, он разглядел часовых, несущих вахту возле прожекторов. Яркие лучи медленно двигались по серой глади реки, а управляющие прожекторами гвардейцы тщательно обозревали каждый метр периметра. Поиск злоумышленника велся вовсе не там, где требовалось.

Погрешность при посадке вышла незначительной – Сото приземлил аппарат не на верхушку купола, а чуть ниже. Прежде чем закрепиться, карателю пришлось совершить по инерции несколько скачков по стеклянным пролетам. Стекло загремело под ногами, завибрировало, готовое вот-вот покрыться трещинами и со звоном осыпаться вниз… Мара остановился и замер на месте, с содроганием ожидая хруста и последующего падения в неизвестность. Падения, рассчитывать в котором на помощь Летяги уже не приходилось…

Обошлось. Купольное стекло оказалось на редкость прочным, такое, пожалуй, и молотком не расколешь. Сото несколько секунд постоял в неподвижности, приводя в порядок дыхание и нервы: после посадки ему всегда требовалась короткая успокаивающая пауза. В том, что ты снова умудрился перехитрить безжалостную стихию и выжить, было что-то от нового рождения. В такие моменты Мара всегда хотелось вопить во все горло, однако еще ни разу он не осуществил это безумное желание. Да и не особо раскричишься по ночам, а на крышах домов будущих жертв и подавно.

Сото высвободился из подвесного устройства, бросил на растопырившего крылья Летягу прощальный взгляд, тяжко вздохнул и отработанными движениями привел его в сложенное положение, после чего тот опять стал напоминать пойманного птицеловами журавля. Каратель никогда не разбирал аппарат, не окончив работу, но сегодня была совершенно иная ситуация. Не хватало еще, чтобы подхваченную случайным порывом ветра трубчатую конструкцию уронило прямо на головы стерегущих дворец гвардейцев. Мара так и оставил Летягу лежать на куполе, однако отошел от него с большой неохотой. Присутствие рядом крылатого товарища вселяло в Сото дополнительную уверенность, даровало твердую гарантию на удачное отступление. Другими словами, окрыляло. Иначе и быть не могло, поскольку раньше Летяга карателя не подводил. Но как ни крути, а прощаться надо и с ним. Жаль только, что не получится устроить ему такое же благополучное будущее, как Торо. Но Летяга не обидится, поймет – Сото не сомневался в этом.

Третий этап пути завершен. Четвертый этап был в какой-то мере рассчитан на удачу, так как планировать его пришлось на основе сведений, полученных от отставного служителя оранжереи Оскара. Если верить его словам, прогулки по оранжерее – любимое времяпрепровождение страдающего бессонницей Пророка, которое частенько затягивается аж до рассвета. Сото достал хронометр и в первый раз после того, как покинул подножие Ватиканского холма, взглянул на циферблат: почти полночь. Завершил ли на сегодня Его Наисвятейшество свой успокоительный моцион или нет? А если захворал и вообще воздержался от прогулки? Каратель не мог об этом знать и целиком полагался на счастливый случай. На случай неудачи у Мара также имелся план: он собирался дождаться следующего посещения Пророком зимнего сада, спрятавшись под покровом тропических зарослей. Их непроглядную массу злоумышленник уже ясно различал за стеклом под ногами – укрыться в таких густых дебрях было не так уж и трудно. Огорчало только долгое сидение в засаде, но оно обещало проходить не в томительном ожидании, а в азарте. Азарте рыболова, уже подцепившего на крючок крупную рыбину и теперь осторожно подтягивающего ее к берегу, дабы поддеть сачком.

Азарт ожидания одного-единственного удара мечом, между которым и Полной Свободой оставалась последняя преграда – боль. Но боль короткая и потому не особо пугающая привыкшего к ней карателя.

Сото уселся на купол и снял с плеча свернутый кольцами легкий капроновый трос – единственная объемная поклажа, какую он перенес с собой по воздуху через Тибр. Троса как раз должно было хватить от вершины купола до оранжерейного грунта; Мара надеялся, что глазомер его не подвел. Помимо троса, неразлучного короткого меча и нескольких метательных ножей каратель захватил с собой еще отвертку. Наблюдая за дворцом в подзорную трубу с крыши инсулы, Сото так толком и не разобрался, каким образом купольные стекла крепятся к каркасу. Но, опираясь на свой слесарный опыт, определил, что если не найдет в куполе люк, то в крайнем случае выставит одно из стекол. Люка поблизости не наблюдалось, а искать его в темноте наугад желания не возникло. Как и ожидалось, стекла были закреплены в гнездах обычными стопорными пластинками, поэтому взломщик, не мудрствуя лукаво, сразу взялся за отвертку.

Тяжелое, толщиной в два пальца, стекло с трудом вышло из гнезда и едва не выскользнуло из рук Сото. Скатись оно с купола, звон раздался бы такой, что сбежались бы все окрестные Ангелы-Хранители. Каратель осторожно оттащил стекло и заглянул в проделанную лазейку, до которой пропивший все мозги Оскар вряд ли когда-либо додумался.

Из отверстия пахнуло влажным, наполненным диковинными ароматами воздухом. Сото с непривычки фыркнул, но отметил, что оранжерейная атмосфера обладает неким пьяняще-успокоительным свойством – именно то, что необходимо человеку, страдающему от бессонницы. А вот где в данный момент находился сам страдалец, определить было нельзя. Густые листья деревьев загораживали обзор, и Сото разглядел за ними лишь проникающие сквозь листву отблески редких фонарей. По фонарям было легко вычислить примерное расположение аллей, но рассмотреть тех, кто ходил по ним, не удавалось. Каратель утешил себя мыслью, что в действительности аллей не так уж и много, а перемещаться от одной к другой можно под покровом растительности. Практически идеальные условия для таких скрытных убийц, как Мара.

Сото привязал конец троса к прочной железной трубке, отсоединенной от рамы Летяги, и, аккуратно распутывая моток, начал опускать трос вниз. Когда тот исчез в лазейке до последнего метра, каратель положил трубку поперек отверстия, надел защитные перчатки, проверил, надежно ли закреплен за пазухой меч, поправил повязку на голове и еще раз окинул взглядом огни Божественной Цитадели.

Не очень приятная картина для последнего воспоминания… Да и черт с ней, с Цитаделью, – Мара было что вспомнить в последний миг жизни. Запах моря, горячие камни марсельского побережья и не менее горячее податливое тело прекрасной Лисицы…