О, никто из тех, кто не видел ни одного из этих проклятых созданий, никогда не сможет полностью составить себе представление, а тем более поверить в описание того, что мы увидели.

У него были голова, плечи, руки, грудь и торс женщины; и в каком-то жестоком, непристойном смысле его черты можно было бы даже назвать красивыми – для тех, кто восхищается подобным типом. Потому что у него были голубовато-серебристые волосы, белоснежная кожа с легким золотистым отливом; губы, такие темно-красные, что в их багрянистом оттенке проступал пурпур; и зеленовато-желтые глаза, в нечестивой глубине которых играл лучистый свет. Но ниже бедер все сходство с женским обликом – в том виде, в каком мы его знаем – исчезало. Вместо привычных двух ног там была огненная змея с радужной броней из чешуи размером с ноготь большого пальца Хула Джока.

Нижняя, она же змеиная, часть тела была длиной с рост нашего командира-великана, но верхняя, она же женская, была маленькой, как у обычного десятилетнего венхесианского ребенка. И все же это было чем угодно, только не ребёнком, что было ясно написано в его странных, тревожных глазах, из которых, не стыдясь, ликующе, даже соблазнительно, смотрело все древнее зло и первородный грех.

Его глаза бегали по нам, пока мы стояли, открыто оценивая нас, и я увидел, как Лан Апо вздрогнул, слишком ясно прочитав мысли существа. Голосом, нежным, как мелодия флейты любви, оно изливало поток слов на языке, которого никто из нас не понимал. И все же Лан Апо…

Я поспешно сформировал мысленную волну и напряг волю, чтобы передать ее ему: «Не раскрывай свой бесценный дар чтения мыслей! Позже он может сослужить нам хорошую службу в трудную минуту, если они сразу же не узнают о твоей силе». И я почувствовал неизмеримое облегчение, когда он незаметно кивнул.

Поняв, что его слова пропали даром, оно попыталось снова, на этот раз используя язык, на котором говорили езмлянские рабы, хотя по выражению его лица было видно, насколько противно ему опускаться до такого. Даже голос его звучал не так сладко, как раньше, а стал более резким и властным, как будто оно считало необходимым утвердить свое господство над нами. Чувственное, лукавое, тщеславное. Да, тщеславное! У меня возникла блестящая идея.

– Польсти ему, Мор Аг, – поспешно сказал я. – Это его уязвимое место!

– Тодж Кул мог бы сделать это лучше меня, – возразил он. – Но я постараюсь.

– Тогда переводи ему, а после переведи существу его ответы, – предложил я. – Действуй просто как посредник между ними.

Эта порожденная дьяволом Дочь Греха смотрела на нас с быстро растущим подозрением и враждебностью, мелькавшими в ее блестящих глазах.

– Говори быстрее, Мор Аг, – посоветовал я.

– Что ты хочешь от нас? – спросил он, кланяясь ей.

Я должен сказать, что у него это хорошо получилось, потому что… Я увидел, как на ее порочно красивом лице появилось выражение удовлетворенной значимости.

– Из какого мира вы пришли сюда, о чужеземцы, и зачем вы пришли сюда, на планету Езмля, в третий раз? Не лгите; мы хорошо знаем вас как тех, кто однажды пришел, забрал одного из наших Лнунных Владык; пришел снова с могучим флотом разрушителей и уничтожил ту богоподобную расу, что породила нас, их сыновей и дочерей. Но, глупцы, вам понадобилось прийти в третий раз! И, как глупцы, вы пали от нашего искусства! Итак, зачем вы пришли в третий раз? Не лги, говорю я! Этот Джон, этот предатель-раб езмлянин, которого вы забрали и снова привели с собой, верный своей рабской натуре, в свою очередь, предал вас…

– Она лжет, – пробормотал Лан Апо. – Джон оказался упрямым, и их допросы не дали никаких результатов.

Она заметила, как мы все удивились при упоминании имени Джона, но, очевидно, подумала, что это потому, что мы поверили ее заявлению. Итак, с еще большей уверенностью и немалой долей высокомерия она ждала ответа нашего представителя. А Рон Ти тем временем что-то тихо шептал Тоджу Кулу, поэтому вместо ответов она получила встречные вопросы.

– Скажи нам сначала, о Прекраснейшая, кто ты и что ты такое? Никогда прежде мы не видели никого подобного тебе, хотя побывали на всех известных планетах.

– Это он спрашивает? – и она указала на Хула Джока. – Пусть он скажет мне, что я красивая и…

Хул Джок вскочил! Схватил ее за тонкую шею и сильно сжал! У нее чуть глаза на лоб не вылезли. От удара его огромной руки она покатилась по полу и, с глухим стуком ударившись о дальнюю стену, безвольно распласталась на полу, где какое-то время слабо корчилась, а затем затихла.

Вир Дакс склонился над ней, затем выпрямился и ободряюще покачал головой.

– Не умерла, но сильно ушиблась и, вроде бы, кости целы. Она будет жить, – констатировал он.

– И что? – ухмыльнулся Хул Джок, весьма довольный собой. – С нас хватит этого притворства. Я командир? Тогда повинуйтесь мне! Тодж Кул, нам не нужен твоя цветастая речь – ты слишком долго добиваешься результатов своими красивыми фразами. Я поспрашиваю это – чем бы оно ни было; а ты, Мор Аг, переводи с точностью. Итак! Лан Апо, она что, притворяется?

Юноша кивнул. Затем предостерегающе произнес:

– Будь осторожен, Хул Джок! Ее укус ядовит! Она медитирует, в ожидании подходящего момента…