В чем бы ни состояли затруднения Леониллы, будет разумно в следующие несколько дней относиться к ней особенно бережно. Дьявольщина, а комета Хамнер-Брауна уже так близко!

Барри Прайс положил телефонную трубку. Глаза его были восторженные. Вошла Долорес, неся кофе. — Знаешь, что произойдет в следующий вторник?! — радостно крикнул Барри.

— Комета столкнется с Землей.

— Что? Нет, нет, я серьезно. Мы введем в действие следующую очередь. Решение последнего судебного разбирательства признано необоснованным. Ядерный центр Сан-Иоаквин будет запущен на полную мощность.

Ему казалось, что Долорес должна обрадоваться, но она вовсе не обрадовалась.

— Наверное будет торжественная церемония ввода в действие? — спросила она.

— Нет, все будет обставлено без шума. А почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что во вторник меня здесь не будет. Если только у тебя не возникнет крайняя необходимость в моем присутствии.

Барри нахмурился.

— Ты всегда мне крайне необходима…

— Пора бы уже привыкнуть, — сказала Долорес, и похлопала себя по животу. Живот еще не сделался выпуклым, но Барри был в курсе. — Во всяком случае мне надо быть в Лос-Анджелесе, хочу показаться доктору Стоуну. И я еще хотела задержаться там, чтобы повидаться с матерью. Я думала вернуться сюда ночью во вторник.

— Хорошо. Милая…

— Да?

— Ты ведь сохранишь ребенка, правда?

— Да. Я хочу его сохранить.

— Тогда выходи за меня замуж.

— Нет, спасибо. Мы оба уже испробовали, что такое семейная жизнь, и нам не понравилось.

— Но испробовали не друг с другом, — сказал он. Он хотел, чтобы его голос звучал настойчиво, но прозвучало в нем облегчение. Но все же…

— А каково будет ребенку? Ребенку, не имеющему отца?

Долорес рассмеялась:

— Он появится не в результате партеногенеза. Я почти уверена, что отец у него есть. Я даже догадываюсь, кто этот отец.

— О, черт возьми, ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду.

— Конечно, понимаю, — она поставила чашку с кофе на письменный стол и перелистнула перекидной календарь Барри. — Тебе предстоит завтрак с заместителем губернатора. Не забудь.

— А, тот самый слабоумный. Если что-нибудь и могло вывести меня из этого эйфорического состояния, то это то, о чем ты напомнила. Но я буду паинькой. Ты и поверить не сможешь, каким я буду паинькой.

— Хорошо, — она повернулась, собираясь уйти.

— Эй, — крикнул он, останавливая ее. — Послушай, давай потом все обсудим. Когда ты вернешься из Лос-Анджелеса. Я имею в виду, что ведь этот ребенок и мой тоже…

— Конечно, твой, — и Долорес ушла.

— Эй, малый. Молот уничтожит весь этот город. Превратит в пустыню.

— Коровье — мать его так — дерьмо, — сказал Алим Нассор и улыбнулся. — Мы им тут устроим пустыню. — Он уже наслышался разговоров о том, что способна натворить комета. Вокруг проповедников, вещающих со своих кафедр, собирались толпы народа. Проповедники обеспечили себе свой кусок хлеба. Наступает конец света, примиритесь со сладчайшим Иисусом и гоните монету…

Появились новые возможности. Во всяком случае, вот к чему приведет появление кометы: белые удерут из своих домов. Уже удирают. Алим объехал весь Брентвуд и весь Бел-Эйр и везде видел одно и то же: множество домов, возле которых стоят не взятые жильцами бутылки молока, а на крыльце — оставленные почтальонами старые газеты. Алим тогда ехал на стареньком пикапе, на заднем сиденье и в багажном отделении были грудой навалены косилки для газонов и прочий инструментарий для садовой работы. Кто дважды обратит внимание на чернокожего садовника? Так что, когда он останавливался, чтобы забрать газеты и привязанные к бутылкам картонные ярлыки, никто этого не заметил. Теперь Алим располагал адресами, и они обчистят все сверху донизу, и никто не опередит их…

Они проехали через Бел-Эйр и Брентвуд — неуклонно, не сворачивая в сторону. Алим Нассор запасся набором различных инструментов для кражи со взломом. Вместе с ним были люди, которые хоть и неохотно повиновались приказам, но свое дело знали хорошо. Молот Божий на протяжении человеческой жизни дважды не появляется.

В некоторые дома лучше не лезть. Свиньи настороже. Но есть способ справиться с этой маленькой проблемой. Нужно только все предусмотреть. Они, чтобы остановка не вызвала подозрений, даже выкосили несколько ярдов. И сделали хорошее дело — и смогли без помех провести наблюдение за целым кварталом. Они видели, как люди загружают трайлеры своим барахлом и уезжают. Бел-Эйр был уже наполовину покинут. Что ж, оставшееся можно будет без труда слямзить сегодня же ночью. А потом… потом, может быть, удастся возобновить политическую деятельность. И многие братья получат свой кусок хлеба, получат не на раз и два — надолго.

Однако… а ведь многие белесые уезжают, очень многие. Богатые белесые, то есть люди, понимающие толк в деле. В Городском Совете атмосфера тоже весьма напряженная. Может быть, столкновение действительно состоится?

Алим быстро просмотрел стопку прихваченных с крыльца одного из домов стопку газет и журналов. Он хорошо умел читать. Пусть не сразу, но он понял, что грозит, а рисунки прояснили все окончательно. На низменностях оставаться нельзя. Будут волны высотой в тысячу футов! Автор рисунков обладал немалым воображением. Он нарисовал залитое потоком здание Городского Совета Лос-Анджелеса. Над поверхностью воды поднималась башня. Торчали крыши административного корпуса, и здания Городского Суда. Все находившееся там свиньи мертвы — иного с ними и быть не может. Но, конечно, Алиму не хотелось бы быть здесь, когда это случится.