Ребята мигом схватили засранца и заломали ему руки за спину. Затем уставились на меня, ожидая дальнейших распоряжений. Я, наконец, позволил себе хищно ухмыльнуться, подошёл поближе и посмотрел ему прямо в глаза. Но страха в них я не увидел. Удивление, непонимание и некую… осоловелость что ли? По голове ему прилетело не раз и не два, так что вполне возможно.

— Везение говоришь? — я вытащил из ножен кинжал и принялся демонстративно поигрывать его рукояткой, — Ну пойдём, посмотрим, сколько, сука, стоило твоё везение. Парни. Тащите эту кучу дерьма за мной.

— Ты, сын подзаборной суки что… — начал было возмущаться Пенёк. Но договорить я ему не дал. Развернулся, шагнул к нему, и, просунув кинжал прямо в открытое забрало, упёрся его остриём в тонкий слой кожи под глазницей.

— Ещё одно слово, и твоё везение закончится, прежде чем твои люди успеют до нас добежать? Я ясно выражаюсь?

Пенёк заткнулся и затравленно посмотрел на меня. Судя по реакции, ему ещё не доводилось бывать в таком положении. Ну ничего. Всё когда-нибудь случается в первый раз. А этой ублюдине такой первый раз только на пользу пойдёт.

— Хорошо, что мы пришли к взаимопониманию, — я оскалился ещё сильнее, — Тащите его за мной, парни. И смотрите, чтоб не вырвался, прежде чем мы проведём крайне обстоятельную беседу.

Найти тела моих ребят на поле боя оказалось не так уж трудно. На фоне гниющих тел, облачённых в изорванную, измазанную тиной, грязью форму, новенькие пурпурные котты с белым львом на груди очень уж хорошо выделялись.

Первым нам попался Остин. Паренёк лет двадцати-пяти. Топор нежити вошёл ему прямо в шею, аккурат между краем шапели и «воротом» кольчуги. Зараза. Надо бы закупить кольчужные койфы (кольчужный капюшон, одевавшийся между шлемом и подшлемником), чтоб не терять людей так глупо. Или горжеты. А лучше — и то и другое. Лишь бы средств на всё хватило.

— Это Остин, — я присел рядом с трупом на корточки и ткнул кончиком кинжала в грудь трупа, — Мы его наняли в девяти башнях. Хороший был парень. Не пил, никогда не отлынивал от обязанностей. Сражался на удивление храбро, даром что раньше боевого опыта не имел. А теперь он мёртв. Просто потому, что одному долбоёбу приспичило на полном скаку ворваться в строй противника.

Сир Пенёк попытался было что-то возразить, но в этот самый момент мои ребята довольно сильно выкрутили ему руки. Вместо ответа рыцарь смог лишь простонать что-то невнятное, сплюнуть на землю кровь и грязно выругаться.

Следующим оказался Арнульф. Этот, к моему удивлению, был ещё жив. Правда, фортуна всё равно повернулась к бедолаге своей пятой точкой. Какая-то особенно сильная нежить одним, а может быть несколькими ударами прорубила ему кольчугу на животе. Гамбезон, находившийся под ней, тоже превратился в лохмотья. Из раны вывалились кроваво-чёрные червяки кишок. Такое уже не лечится. По крайней мере, не при нашем уровне медицины. Сучье дерьмо.

Парень был без сознания. Я присел рядом с ним на корточки и одним точным ударом вонзил кинжал в шею. Бедолага в последний раз дёрнулся и затих. Теперь уже навсегда. Грёбаный хер. Но лучше уж так, чем заставлять его ещё несколько часов мучится, надеясь на чудо.

— Это Арнульф. Раньше был карманником в девяти башнях. Решил встать на путь исправления. И надо признать, он не зря в отряде ел свой хлеб. В нём дремал талант кашевара, который он вполне успешно раскрыл. А теперь он тоже мёртв. И всё потому, что одному долбанутому на всю голову мудаку приспичило атаковать врага сразу, вместо того, чтобы здраво оценить ситуацию на поле боя. У мудака были латные доспехи, а вот у Арнульфа, как ты можешь заметить их не было. В итоге он заплатил своей жизнью за твою сраную «удачу».

— Но… — начал было Пенёк, но я не дал ему закончить. Просто ещё раз поднёс к его лицу перемазанный в крови Арнульфа кинжал. Этого оказалось достаточно, чтобы урод заткнулся, подавившись своими словами. Мы отправились дальше.

Рорик лежал совсем рядом. Удар фальшиона пришёлся ему прямо в лицо, изуродовав бойца почти до неузнаваемости. Вместо кожи там зияла одна сплошная рваная рана. Левый глаз лопнул и вытек. Правый был залит кровью. Кусок носа был отрублен и болтался теперь лишь на одном лоскуте кожи. Солдат уже не дышал. Наверное, умер от болевого шока. А может быть, захлебнулся собственной кровью, будучи не в силах подняться или хотя бы перевернуться.

— Это Рорик. Портовый рабочий. Таскал тюки, ящики, связки каната в девяти башнях. Но платили ему там совсем немного. Так, что даже на еду не хватало. Не говоря уже о крове. Отряд дал ему и то и другое. И, нельзя не признать, что он отплатил нам взаимностью, помогая там, где требовались сильные руки. А теперь он мёртв. Из-за одного драного мудака, который не сообразил, что поляну можно объехать по краю и оказаться за спинами строя солдат, — я на мгновение замолчал, с трудом сдерживая клокотавшую внутри злобу. Руки чесались прямо здесь и сейчас засадить остриё кинжала этому уроду в глаз, да так, чтоб остриё вышло у него из затылка. Останавливал лишь тот факт, что он друг нашего работодателя и союзника, с которым мне не хотелось бы портить отношения, — Вигги, подними ему голову. Покажи ему всех.